Читать книгу - "Непонятый «Евгений Онегин» - Юрий Михайлович Никишов"

в неделю раз», «недели две ходила сваха», «им сулили каждый год», «как наши годы-то летят», «простим горячке юных лет», «два века[52] ссорить не хочу». Те же обозначения обретают метафорический смысл: «его минутному блаженству», «чувствий пыл старинный / Им на минуту овладел», «на миг умолкли разговоры», «час от часу плененный боле», «он вечно с ней», «в минувши дни», «и, может быть, на много дней», «промчалось много, много дней».

Эмоциональная окраска обозначения времени самая разнообразная. Она бывает наполнена глубоким психологизмом. Оба свидания героев начинаются молчаливой паузой, в обоих случаях чрезвычайно красноречивой. Первая пауза краткая: «Минуты две они молчали» (время определяется на глазок, поэтому не «две минуты», а «минуты две»). После непрошеного вторжения Онегина в домашние покои княгини пауза значительна: «Проходит долгое молчанье». Измерение ему противопоказано.

Наряду с конкретными мерами времени у Пушкина мы встречаем весьма многочисленные расплывчатые, неопределенные обозначения, поскольку они не имеют привязки к объективной, общезначимой шкале; счет идет от соседних событий, относительный характер времени заостряется: «давно» (добавляется вопросительная частица — и проступает относительность индивидуальной оценки пласта прожитого — «давно ль»), «недавно», прошедшим вечером «вечор», «сначала», «нынче» («ныне»), «теперь», «мне пора», «тотчас», «вскоре», «рано», отмечаются события однократные «однажды», «впервые», редкие «иногда», «порой», устойчивые «всегда» («завсегда»), повторяющиеся «чаще», «столь же часто», неизменные «вседневно», протяженные «до сих пор», в связке и порознь «бывало» — «после» — «теперь», нечто неизбежное или ожидаемое «наконец», параллельное другому событию «меж тем как», бессрочное «навсегда», не измеряемое «чтоб только время проводить», не уточненное «некогда», «в это время», «в ту же пору», «в те дни», «когда-нибудь», «проходит время» (реально — часы).

Когда в повествовании прием совмещения исторических и сюжетных событий входит в систему, не может не почувствоваться, что детали жизни прочнее связаны с фактором времени. Собственно, все события вокруг нас датированы. Отправной фактор, что художественное время «Евгения Онегина» берет курс на время открытое, был задан сразу связкой сюжетного времени с биографией поэта. Объявлением, что такой выбор сделан осознанно, а не стихийно, послужила датировка основных картин светской жизни героя (проще сказать — описания дня из жизни Онегина) концом 1819 года в предисловии к публикации первой главы.

Пушкину потребно время расчисленное — как привязка к конкретному историческому времени (таких опор немного, тем важнее каждая), но и время незапротоколированное, позволяющее не считать, сколько времени тратится на то или иное действие в жизни. Как уживаются в одной упряжке конь и трепетная лань? Универсальное свойство времени — движение. Остальные подлежат конкретному уточнению.

Поскольку часто задействованы звенья суточного цикла, появляется и прибор — блюститель распорядка: «недремлющий брегет» звонит Онегину обед, потом балет. В деревне ритуальные обряды приспособились к естественным потребностям: «Люблю я час / Определять обедом, чаем / И ужином. Мы время знаем / В деревне без больших сует: / Желудок — верный наш брегет…» В деревне активен еще один хронометр: «на солнце, на часы смотрел…»

Так с суточными циклами. Бытие разнообразно, так что для некоторых обыкновений важнее чисел становились дни недели. Ларина-мать «ходила в баню по субботам». Некоторые совпадения требовали корректировки обыкновения (явно не банным днем обернулась суббота, совпавшая с днем именин дочери).

Заметна (особенно в деревне) роль сезонных циклов. В «Онегине» представлены пейзажи всех четырех времен года. В череде лет помечаются повторяющиеся даты церковного календаря. Они — неотъемлемое явление быта, стало быть, активно включаются в поток времени героев: поэт помечает «мглу крещенских вечеров», другие обыкновения — «настали святки», «на масленице жирной», «в день Троицын». Но и авторское время не чурается таких отсылок. В ироничные размышления о «родных людях» включается напутствие «О Рождестве их навещать / Или по почте поздравлять…»

Как цикл воспринимается сама жизнь! Соответственно помечаются ее этапы: «от самых колыбельных лет», «чуть лишь из пеленок», «в глазах родителей», «чуть из младенческих одежд», «чуть отрок», исчезают предрассужденья «у девочки в тринадцать лет», «младых восторгов первый сон», «в первой юности своей», «исчезло счастье юных лет». Возникает антитеза: «ветреная младость» — «старость сквозь очки», «юным, девственным сердцам» — «в возраст поздний и бесплодный». Поскольку жизнь конечна (на бессмертие души в романе намеков нет), помечается (в стилистическом диапазоне от символа до штампа) неизбежная граница: «И отворились наконец / Перед супругом двери гроба…»; «До гроба ты хранитель мой»; в альбомах «верно клятвы вы найдете / В любви до гробовой доски…»

Особо выделены типовые этапы, уподобляющие жизнь суточному циклу (с той разницей, что «равнодушная природа» накручивает свои круги без устали, тогда как народившимся дано жизни только на один круг).

В озорном стихотворении «Телега жизни» четко, со всей полнотой определены этапы человеческой жизни: «С утра садимся мы в телегу…» — «Но в полдень нет уж той отваги…» — «под вечер…» Рубежи конкретны и универсальны: «утро», возраст совершеннолетия, — восемнадцать (округляя — двадцать) лет, «полдень» — тридцать лет, «вечер» — пятьдесят. Так эти вехи расставлены в эталоне жизни «прекрасного» человека N. N. А «ночная» смерть подобна сну, только без сновидений и пробуждения.

Конкретное применяется к типовому. Первый рубеж — утро дней — возраст совершеннолетия, восемнадцать лет, когда человек выходил из-под опеки родителей и начинал самостоятельную жизнь. Онегин вступает в самостоятельную жизнь «философом в осьмнадцать лет». О Ленском сказано: «Красавец, в полном цвете лет»[53], но немножко авансом, ему (на сюжетном старте) «без малого» «осьмнадцать лет». Вторая отметка — полдень. «Ужель мне скоро тридцать лет?» «Так, полдень мой настал, и нужно / Мне в том признаться, вижу я». (Пушкин осознанно заглядывает в свое недалекое будущее упреждающим взором, он пишет это в 28 лет).

А ведь сталкиваются принципиально различные — субъективный и объективный — подходы к изображению времени! Но так оно и бывает в жизни. Человек — существо волевое, он сам пытается устроить свою жизнь. Но он может лишь встроить ее в не им заведенный миропорядок, где ведется неумолимый счет времени, на который волей-неволей приходится оглядываться. Он и делает это — где старательно, где безразлично, как получится.

Поскольку подчас вся жизнь охватывается единым взором, возникает возможность сравнения индивидуальной и типовой судьбы, сопоставления поколений. Редкостной представлена жизнь Ленского, в котором детская привязанность переросла в пылкую, единственную любовь: «Ах, он любил, как в наши лета / Уже не любят; как одна / Безумная душа поэта / Еще любить осуждена…» Устойчив в своих привычках Ларин — «в прошедшем веке запоздалый». Говорится о забаве, которая «достойна старых обезьян / Хваленых дедовских времян».

Пушкин помечает даже наличие таких