Читать книгу - "Измена. Вне зоны действия любви - Надежда Юрьевна Волгина"

Зато, в её жизни появилось много других людей. И телефонная книжка пополнилась новыми номерами. С кем-то она работала вместе в доме малютки. Были и такие, что приезжали к ним по разным делам, и с кем завязывалось знакомство само собой. Так и должно быть, наверное – новая жизнь с новыми людьми.

Перед тем, как отправиться в ночную смену, Маша успела сходить в магазин и приготовить себе ужин. А когда уходила из квартиры, поймала себя на мысли, что с удовольствием бы завалилась спать на этой большой и, наверное, удобной кровати.

Глава 18

Ночным воспитателем Маша работала в самой младшей группе. Малютки там были с рождения и до года. Ну не с самого рождения, а с месячного возраста примерно. Обычно отказники до месяца находились под наблюдением врачей. Это если от них отказывались в роддоме. Но был один мальчик – Ванечка, которого подбросили к дверям дома малютки, когда ему было дня два от роду. И как-то так получилось, что именно к нему Маша прикипела сильнее всех. Сейчас ему уже было полгода, и казался он ей таким славным и светлым, как херувимчик.

Обычно ночное дежурство проходило спокойно. Сытые младенцы быстро засыпали в своих кроватках. Половину ночи Маша читала, сидя за столом и при включенной настольной лампе. Но если её смаривал сон, то рядом стояла кушетка, где можно было спокойно вздремнуть. И так ей нравилось спать под посапывание носиков и причмокивание губок.

Но сегодня все пошло не так…

Еще во время последнего кормления Маше показалось, что Ванечка горячий. А ночью у него поднялась температура, да высоченная. Он был как уголек и дышал со свистом. Пришлось вызывать скорую помощь. Хорошо хоть приехала она быстро.

Температуру Ванечке сбили. Прослушали на предмет хрипов в груди – вроде всё чисто, как сказал врач. Но носик у малыша не дышал, и он всё время хныкал. Тихонечко так, жалобно, словно понимал, что громко плакать нельзя, чтобы не разбудить других детишек. Маше же было его очень жалко, и почти всю ночь она баюкала его на руках.

Под утро малыш уснул, а она была никакая. Такой её и застала дежурная воспитательница Лена. По субботам и воскресеньям она исполняла обязанности директора.

– Да ты на ногах еле держишься, – всплеснула Лена руками. – Случилось что?

– Ваня Климов заболел. До утра не спал… – рассказала ей Маша про ночное происшествие. – Слава богу, воспаления нет, но вирус какой-то тяжелый по словам врача скорой. Сегодня к Ванечке должен прийти дежурный врач…

– Ну, это уже не твоя забота. Тебе самой нужно как следует отоспаться, чтобы не заболеть. Дуй домой, мы тут справимся.

– Точно? Я хотела остаться…

– Ещё чего! А мне потом ответ держать перед Клавдией. Сказала домой, значит, домой! – прогнала её Лена.

Сил не осталось даже на споры, и Маша подчинилась. Очень хотелось спать. Но сначала надо поесть.

По пути с работы домой она зашла в булочную, которая открывалась раньше всех остальных магазинов. И там всегда была свежая выпечка, а сегодня так и вовсе с пылу с жару. Прикупив пару ватрушек, Маша плелась домой, мечтая о горячем чае и мягкой постели. Особенно о втором, ведь кровать ее сразу начала манить, стоило увидеть.

– Какая красавица! – замерла Маша от незнакомого мужского голоса. – Из какой же вы квартиры, леди? И почему я вас тут раньше не видел?

На площадке третьего этажа, в кресле удобно устроился мужчина. Довольно молодой – не больше тридцати на вскидку. Одет очень хорошо. А вот ботинки на нем были грязные, и сам он выглядел довольно помятым. Складывалось впечатление, что в кресле этом он провел всю ночь. И где он нашел столько грязи в разгар зимы и в царстве снега?

– Не видели вы меня, наверное, потому что живу я здесь со вчерашнего дня, – отозвалась Маша, проходя мимо того самого кресла.

Она бы с радостью обошла мужчину с большим радиусом, да путь на четвертый этаж пролегал именно между креслами, другого не было. Ну и незнакомец этим воспользовался.

– Ну зачем же так спешить, – довольно резво встал он и преградил Маше путь. – Так из какой же вы квартиры?

– Какое это имеет значение? – уловила Маша запах перегара.

Ну всё понятно – скорее всего, предположения её верны, и этот субъект ночевал в подъезде. А накануне, значит, существенно переборщил со спиртным. Только вот, ей он сейчас откровенно мешал, а ещё злил неимоверно. Маша чувствовала, как буквально валится с ног. От усталости её уже пошатывало. И сил на разговоры, да ещё и ни о чём, не осталось.

– Для меня – большое. Таких красавиц я ещё не встречал. И мечтаю с вами познакомиться поближе.

– Умоляю, пропустите меня, – проговорила Маша. Она уже не могла скрывать собственного состояния. – Я дико устала, возвращаюсь с ночной смены. А вы…

Она замолчала, глядя в мужские глаза, в которых очень быстро проступало осознание. Мужчина словно только сейчас очнулся ото сна и понял, что ведет себя, мягко говоря, не совсем достойно.

– Простите, я идиот, – отступил он в сторону.

– Спасибо! – поблагодарила Маша, настраиваясь на новые ступени.

Она ждала, что мужчина скажет что-то еще, но этого не случилось и слава богу. А стоило ей только оказаться в тепле квартиры, как она и о встрече на площадке третьего этажа забыла.

Проспала Маша до четырех часов. А когда проснулась, первым делом позвонила в дом малютки.

– Как там Ванечка? – поинтересовалась у Лены.

– Да всё с ним в порядке, – успокоила её та. – Температура поднималась один раз, но мы её сбили. Насморк есть, но и его вылечим… Не дергайся в выходные, отдыхай с чистой совестью.

Отключившись, Маша потянулась и улыбнулась. Ласково погладила простыню на кровати. Она не ошиблась – кровать была не просто удобной, а безумно удобной. Спала она на ней как убитая. А проснулась бодрая как никогда.

Ещё вчера она запланировала стирку, но порошка не было. На улице уже смеркалось, зажигались фонари. Тихо падал снег, искрясь на свету. Погода располагала к прогулке, да и хотелось проветриться. Можно будет купить что-то вкусненькое и посмотреть вечером какое-нибудь кино. Ну и до супермаркета тут рукой подать.

Маша слышала, как хлопнула дверца машины, когда выходила из подъезда, но не обратила на это внимания. Излишнее любопытство ей тоже не было свойственно. Потому и стал неожиданностью уже знакомый голос.

– Вот мы и снова встретились,