Читать книгу - "Возле Чистых прудов - Сергей Владимирович Киреев"

И пью за страну, за народ,

Наташка моя куда надо

Листы подписные несет.

И вот результат — все в ажуре,

Я выиграл, победа за мной!

Я в стену, в бетон со всей дури

От радости бьюсь головой!

Как граф, вон, уже, разодетый,

В хоромы иду заседать,

И галстук на мне, и штиблеты,

Привет тебе, родина-мать!

На крыльях готовый летать я,

А рядом гурьбой тут и там

Мои дорогие собратья

По мраморным ходят полам.

По кругу гуляют, как пони,

Во всей депутатской красе,

Не каждый тут — урка в законе,

И психи, конечно, не все.

Но вон за колонной, у елки

Чинариком тихо смолит

Браток мой, Матвей Перепелкин,

Причесан, помыт и побрит.

У нас с ним — стремление к цели

В извилинах, клетках, костях,

Мы в «Кащенко» вместе шизели,

Мы с ним гнали дуру в «Серпах».

А вот мой сосед по этапу,

Колюня по кличке Барбос,

Шестерке башляет на лапу,

Чтоб водки в графине принес.

Сержанта доводим до сути:

«Расклад на сегодня простой.

Мы кто? Мы вершители судеб!

А ты — хренота хренотой!»

Мы пишем любимому куму,

Он смотрит нас в телеке, пьянь:

«Ты видишь? Мы выбраны в Думу!

Поди нас, паскуда, достань!»

В буфете сидим в перерыве,

Как люди, за круглым столом,

Жуем авокадо и киви

И сок ананасовый пьем.

Федот не спеша подгребает

Со взносом от общей казны,

Фарфоровой фиксой сверкает,

Смеется: «Привет, пацаны!»

Он пьет из горла́ за победу,

В салат окунает мурло:

«Никак, если честно, не въеду,

Куда это нас занесло!»

Степан из курилки вылазит,

Он мастер, умелец, мастак

Налаживать тесные связи,

Учет и контроль на местах.

Он письма читает. Нам пишут

Отряды удельных вельмож,

Им всем депутатскую «крышу»

На блюдечке вынь да положь!

Он хочет очерчивать контур,

Искать путеводную нить,

Чтоб нам без базара, без понту

По совести все поделить.

И вот он тасует колоду,

Он гений, талант, голова, —

Ростов, Минеральные Воды,

Алтай на кону и Тува,

И прочие дальние дали,

И Питер, и Псков, и Байкал —

Мы все меж собой разыграли,

За дружбу подняли бокал!

И в тесном кругу, не для прессы,

На карте рисуем флажки,

Взаимно блюдем интересы

Залетным ветрам вопреки.

Федот философией занят:

«Урал от меня далеко —

Стоит, как стоял, и не знает,

Что я его выиграл в очко!

Я буду запасы из недров

Черпать, как из черной дыры,

И млеть от души среди кедров

С хозяйкою Медной горы!»

Федоту — все сливки и сгустки,

А мне — ни туды, ни сюды

С верховьями Нижней Тунгуски

И краем Курильской гряды!

Но вот мне Колюня на шару

От щедрой души отстегнул

Целинных земель два гектара

И Волгу, и Крым на разгул!

И не было жизни счастливей,

И времени нет веселей!

В буфете сидим в перерыве

И пьем за страну, за людей!

Вот я до Наташки дорвался,

У ней катаклизмы в мозгу:

«Чтоб завтра же, гад, отыгрался!»

И я отвечаю: «Угу!»

В глазах ее сонных, зеленых

Лукавый горит огонек.

Она королей мне крапленых

Сто штук заготовила впрок.

Она их в рукав мне, зевая,

Зашила, чтоб было чем крыть:

«И чтоб без Приморского края

Обратно не смел приходить!»

Мы вместе с тобою в два счета

Согнем, кого надо, в дугу!

Ты птица большого полета!

И я отвечаю: «Угу»…

1995

«Путь держу от угла до угла я…»

Путь держу от угла до угла я

Взад-вперед, без конца и без края.

Из-за синих морей на минуту домой

Я вернулся, и город — любимый, родной

Знать меня не желает.

Он в туман завернулся, как в шубу,

И дожди, палачи-душегубы,

И траву, и цветы обкарнали под ноль,

И кривая луна, перекатная голь,

Из-за туч скалит зубы.

Вот и дом мой, убогий и сирый.

И чердачные черные дыры

Все живое вгоняют в тоску и озноб,

И в углах сквозняки завывают взахлеб —

Проходимцы, проныры.

Что-то пьяное, подлое, злое

Прячет нож под дырявой полою,

И сосед мой, зубами стуча, как скелет,

Мне с балкона кричит: «Вам конец! Ваших нет!

Разбежались без боя…»

Сброд послушный, поганая свора —

Доходяги, сморчки-мухоморы

Осеняют стаканом меня, как крестом.

«Ты на них нас оставил, — вздыхает мой дом, —

Вот и все разговоры».

Ветер лоб мой целует и студит.

Я верчусь, как дурак: где тут люди?

И туман лезет в окна, как в головы бред.

И стаканы звенят. Вижу сам — наших нет.

Наших нет и не будет.

Мне перила ладони ласкают.

Прочь тащусь, и бреду, и петляю,

И опять из небесных неведомых нор

Дождь выходит, вихляясь, как пьяный танцор,

И следы, вон, мои превращает в нули,

И любимый, родной, лучший город земли

Знать меня не желает…