Читать книгу - "О Понимании - Василий Васильевич Розанов"

блага, то не потому, что считает их вне своей задачи, но потому, что не сознает, т. е. или не знает об них, или не признает их благом для себя.

Мерою государственного развития и совершенства служит то, насколько далеко в его сознании разложилась идея блага на свои термины, служащие названиями отдельных видов блага, и в соответствии с этим разложением идеи насколько далеко совершилось распадение его самого (государства) на органы как целесообразные и своеобразные части, отвечающие терминам идеи и осуществляющие виды блага.

На первой ступени государственного развития идея блага является неразложенною и само государство – лишенным органов. Оно как целое, всем своим существом, попеременно осуществляет то одно благо, то другое, не видя в них родового различия, не сознавая их как виды. Это – община или племя, где старшина или царь и судит, и предводительствует на войне, и оберегает внутренний порядок и спокойствие; где он есть и тот, кому платится дань, и тот, кто ее непосредственно собирает. Распадение самого государства здесь первоначально и двойственно. Оно имеет два элемента (но не органа, потому что последние только осуществляют благо, тогда как из элементов один не делает этого и, следовательно, не есть орган): управляющий – тот, от которого исходит благо, и управляемый – тот, для которого благо.

С разложением идеи блага на термины и вследствие его происходит распадение государства на органы, т. е. начинается процесс его исторического развития. Это совершается тогда, когда для сознания живущих в государстве ясно становится, что некоторые виды блага постоянны, что добро не является попеременно то безопасностью, то справедливостью, то достатком и пр., но что в нем есть постоянно и одновременно и безопасность, и справедливость, и достаток и пр. и что все это равно необходимо для людей. Тогда для лучшего осуществления этих видов блага выделяются и предназначаются особые органы, т. е. то самое государство, которое некогда попеременно являлось и судящим, и оберегающим и т. д., теперь, разделившись на части, одну из них предназначает для одного вида блага, другую – для другого и приспособляет каждую часть к своему виду блага. Таким образом, возникшие части являются и целесообразными, и своеобразными, т. е. становятся органами.

Дальнейшее развитие государства, или усложнение его формы, происходит следующими двумя путями: наряду с сознанными видами блага сознаются другие как равные, и вследствие этого рядом с действующими органами возникают другие органы как равноправные с ними; и затем в каждом единичном виде блага сознаются новые подчиненные виды его, и вследствие этого каждый из существующих органов распадается на подразделения. Каждое такое подразделение имеет свою задачу осуществлять одну какую-либо часть того вида блага, который прежде сознавался как нечто целое и теперь сознается как нечто составное. Примером первого усложнения может служить возникновение наряду с войском, предназначенным охранять безопасность, суда, предназначенного осуществлять справедливость; примером второго усложнения может служить распадение войска на часть, оберегающую государство от внешней опасности (регулярная армия), и на часть, оберегающую его от внутренней опасности (внутренняя стража). Еще лучшим примером этого усложнения может служить распадение суда на светский и на духовный, и первого – на гражданский и уголовный.

XVII. Из сказанного ясно, что развитие государства в систему целесообразных и своеобразных органов и совершенствование через это, которое замечается в политической истории всех народов, имеет под собою как производящую причину и объясняющую истину логическое распадение идеи блага на термины и последних через выражение в соответствующих подчиненных идеях – на новые подчиненные термины и т. д.

Как происходит раскрытие внутреннего содержания идеи блага, так происходит историческое развитие государств – правильно или неправильно, глубоко или поверхностно, полно или односторонне, смотря по тому, правильно или неправильно, далеко или недалеко, полно или неполно раскрывается в историческом сознании народа самая идея. Строгость мышления, отчетливость понимания, тонкость ощущения – все это естественные дары духовного строя народа, заранее предустанавливающие тот предел, до которого он дойдет в своем государственном развитии.

Там, где кончается логическое раскрытие идеи блага, т. е. где последние термины ее совпадают с именами единичных благих вещей реального мира, – там кончается и развитие государства, возможное и мыслимое, но никогда еще действительное. Та последняя форма, на которой останавливается государство в развитии, потому что органами его исчерпывается содержание идеи блага, есть конечная форма его. Она может быть определена, предвидена и поставлена как идеал для исторически развивающихся государств через простое логическое раскрытие идеи блага.

Эта конечная форма может служить указателем, во что неизбежно предстоит развиваться государствам и к чему для избежания ошибок и страдания им следует стремиться сознательно; процесс же раскрытия идеи, правильный, последовательный и до конца совершенный, может руководить государствами в их пути к своей естественной и последней цели, указывая, что вслед за чем должно выделяться в них как органы.

Соответственно с тем, как ранее разложили мы идею добра и зла, и государство должно распасться на следующие органы:

1. Орган, способствующий уменьшению естественного зла, лежащего в физической природе человека – болезни, слабости и смерти, через предупреждение и уничтожение первой, через отдаление третьей, через облегчение второй. Он естественно должен распасться на два подчиненные органа: тот, который облегчал бы слабость, и тот, который предупреждал бы возникновение и уничтожал бы возникшие болезни и через это отдалял бы смерть.

Задачу первого органа исполняет в настоящее время частная и общественная благотворительность, и насколько ее не хватает на это дело, то должно быть восполнено особым государственным органом, который наблюдал бы, чтобы всякий из живущих в государстве, лишившись ли в младенчестве родительской помощи или в старости – детской, находил эту помощь в государстве. Отечество должно быть и любящею матерью, и заботливым сыном для детей и для стариков, не по своей вине не могущих пропитать себя. Та привязанность, которую через это внушит оно к себе, с избытком вознаградит его за те жертвы, которые оно понесет в этом деле.

Насколько мы можем судить, ни одно государство так не близко к выделению из себя этого органа, как наше. Основанное не на договоре враждующих сторон – монархии, аристократии и демократии, – но на доверчивости всех к человеческому достоинству одного, но чуждо той холодности и безжалостности, которые так присущи строгому праву, где всякий воздает другому только то одно, что обязан воздавать, и имеет в себе много мягкости, присущей семейным отношениям, где из любви и милосердия сверх обязательного воздается и нравственно должное. Оно, правда, еще не поставило благотворение как одну из задач для своей деятельности, но и народом нашим чувствуется, что эта задача входит в состав государственных целей