Читать книгу - "«Верный Вам Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии. 1939–1941 годы. Книга 4 - Михаил Николаевич Алексеев"

и военно-морских сил 23 июня. По сообщению Мияги, на заседании было принято решение о так называемых единых операциях на Юге и Севере, суть которого сводилась к проведению боевых на Юге в районе Французского Индокитая и одновременно ведению боевых действий на Севере против Советского Союза. Однако, я не поверил этой информации и не передал ее в Москву, отдав предпочтение информации Одзаки. Вместе с тем я внимательно изучал полученную информацию. Что же касается содержания совещания 2 июля, то спустя некоторое время после совещания Одзаки устно доложил мне его. Я думаю, что эта информация была получена от членов группы, близких к Коноэ. По сообщению Одзаки, решения этого заседания можно разделить на три раздела:

1. Япония должна определить свою позицию и провести подготовку в соответствии с изменениями, происшедшими в мире.

2. Если в международном плане положение не претерпит изменений, Япония будет соблюдать японо-советский договор о нейтралитете.

3. Япония будет вести экспансию в южном направлении, при этом необходимо провести всестороннюю подготовку.

Пункты 1 и 2 были проявлением антисоветской политики Японии, и для себя я их объединил в один, а что касается всего содержания заседания, то оно представлялось мне из двух положений. Когда я обдумывал содержание этих заседаний, появились признаки всеобщей мобилизации, проводимой с июля месяца, которая проявлялась в призыве в войска, находящиеся на Севере, т. е. в Маньчжурии, и действующие на Юге, т. е. во Французском Индокитае. При этом осуществлялась мобилизация в Маньчжурии, находящейся непосредственно против Советского Союза, осуществлялась также соответствующая положению подготовка, однако все это проводилось в пределах нормальных явлений и означало, что Япония не намерена предпринять активных действий. Как сообщил Одзаки, военное командование японской армии сразу же после совещания 2 июля, примерно 5 или 6 июля, одобрило план, согласно которому предполагалось к концу июля оккупировать территорию Французского Индокитая до Сайгона. Таким образом, я убедился в достоверности информации Одзаки о содержании совещания 2 июля, по которой Япония придает главное значение продвижению на Юг, и что она займет выжидательную позицию в отношении своего участия в войне против Советского Союза. Эту информацию я передал в Центр в Москве»[673].

В данном пространном свидетельстве Зорге, исходя из ставшей ему известной впоследствии информации о том, что Япония так и не напала на Советский Союз, а начала движение на Юг, несколько искажает содержание шифртелеграмм, направленных им самим в Центр, после совещания от 2 июля. Он пытается придать однозначность принятым на этом совещании решениям, которой на самом деле не было, о чем он сам и докладывал 3 июля: «Источник Инвест сказал, что на совещании у императора решено не изменять плана действий против Сайгона (Индокитай), но одновременно решено и подготавливаться к действиям против СССР на случай поражения Красной Армии. …». Как бы то ни было, приведенная выдержка свидетельствует о том, что Зорге вновь и вновь возвращался к той информации, которая к нему поступала, и пытался ее переосмыслить.

Скрыть масштабы секретной мобилизации было невозможно. Ведь во время переброски и сосредоточения войск по плану «Кантокуэн» только через пункты на территории Кореи в сутки пропускалось до 10 тысяч солдат и офицеров, 3,5 тыс. лошадей[674].

11 июля императорская ставка направила в Квантунскую и армии в Северном Китае директиву № 506, в которой подтверждалось, что целью «Кантокуэн» («Особые маневры Квантунской армии») является усиление готовности к выступлению против Советского Союза[675].

В ответ на приведенную телеграмму Риббентропа от 10 июля германский посол в Японии Отт сообщил:

«Шифротелеграмма, секретно, Токио,

14 июля 1941 года. Получена 14 июля.

Весьма срочно.

Я пытаюсь всеми средствами добиться вступления Японии в войну против России в самое ближайшее время. Для того чтобы убедить лично Мацуока, а также министерство иностранных дел, военные круги, националистов и дружески настроенных деловых людей, использую в качестве аргумента главным образом личное заявление министра иностранных дел и шифрованную вашу телеграмму. Считаю, что, судя по военным приготовлениям, вступление Японии в войну в самое ближайшее время обеспечено. Самым большим препятствием являются разногласия между различными группами, которые, не получая общего руководства, преследуют самые различные цели и очень медленно приспосабливаются к изменившейся ситуации…»[676].

Единства взглядов по вопросу о времени вступления Японии в войну против СССР не было, хотя и господствовало убеждение (особенно вначале) в конечной победе Германии. Представление о борьбе мнений по этому вопросу в правящем лагере Японии и о занимаемой Одзаки позиции дают дебаты, развернувшиеся в «мозговом тресте» Коноэ.

Большинство членов «Асамэсикай» – «Общества завтраков» выражали мнение, что, «учитывая темп продвижения германской армии, военный разгром СССР последует примерно в течение двух месяцев». На допросе 12 марта 1942 г. Одзаки показал: «Я уже говорил, что эти люди прогнозировали поражение Советского Союза в германо-советской войне и последующий развал режима Сталина. В противоположность им я считал, что хотя Советский Союз и сталкивается с военными неудачами, будет нелегко сломить социальное единство СССР, возникшее после революции, и вряд ли возможен крах режима Сталина. Повторюсь, отмечая, что позиция Общества завтраков в отношении Советского Союза была отрицательной. Усиба, Мацумота, Киси, Тайра и другие предсказывали развал Советского Союза. В противовес им я высказывал мнение, что СССР вряд ли уступит Германии в военном отношении и что расчет на его быстрый внутренний развал слишком поспешен. Это мнение я отстаивал и в присутствии генерального секретаря кабинета министров Кадзами»[677].

Одзаки Ходзуми в своих выступлениях на заседаниях «Асамэсикай» неоднократно заявлял, что Советский Союз силен и «война против него потребует много жертв. Экономические же ресурсы, которые имеются сейчас в Сибири, не стоят этих жертв. Вот почему не следует воевать с Советским Союзом»[678].

«НАЧАЛЬНИКУ РАЗВЕДУПРАВЛЕНИЯ

ГЕНШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ

ТОКИО. 12 июля 1941 г.

По радио

Германский посол Отт сказал Инсону, что он обратился к Японии с предложением вступить в войну, но Япония пока что хочет оставаться нейтральной.

В Японии имеются группы Исимото, Накано и другие которые сильно агитируют за выступление на юг, но молодое офицерство Квантунской армии – за вступление в войну с СССР.

Инсон говорит, что подготовка к войне будет длиться самое большее 6 недель. Япония наблюдает за ходом войны. Если Красная Армия потерпит поражение, то японцы безусловно вступят в войну, а если поражения не будет, то они будут занимать выжидательную позицию.

Примечание: Текст этой телеграммы составлен сокращенно, в связи с сильным искажением, которое произошло при передаче из Владивостока. Сделан запрос.

№ 160, 161 ИНСОН

Расш. Малинников.

20.45 12.7 Адресату. Сталину. Молотову. Маленкову. Вышинскому.

Дронову. Сталину.