Читать книгу - "Великий переход. Американо-советские отношения и конец Холодной войны - Raymond L. Garthoff"

В этот период китайцы активно возобновляли контакты с восточноевропейцами и стремились к расширению отношений. Восточная Германия казалась особенно восприимчивы и стремятся к налаживанию связей. На шестом Всекитайском собрании народных представителей в Пекине в июне премьер Чжао Цзыян говорил о "социалистическом" характер восточноевропейских режимов - признание, которое китайцы еще не сделали Советскому Союзу.

В сентябре 1983 года в Москве под председательством второго по рангу члена Политбюро и секретаря партии Константина Черненко было созвано чрезвычайное совещание партийных секретарей, отвечающих за идеологические вопросы. Оно было использовано Советами не только для того, чтобы добиваться идеологического соответствия, но и для того, чтобы поднять некоторые другие вопросы. Одним из них были контрмеры против развертывания НАТО INF, по которым июньская встреча на высшем уровне не была полностью успешной, и в этом случае попытка не увенчалась успехом. Была также явная косвенная ссылка на американскую эксплуатацию проблемы КАЛ ("последние события" показывают, что американские круги "без колебаний будут использовать провокационные действия, чтобы еще больше отравить международную атмосферу", в отчете "Известий" о встрече). Это было направлено на Румынию, которая была нейтральной в своем кратком отношении к проблеме КАЛ, и Венгрию, которая оказала лишь вялую поддержку советской позиции (возможно, потому, что вице-президент Буш в то время должен был посетить обе страны).

Провокационная венская речь Буша была произнесена на следующий день после московской встречи секретарей советских и восточноевропейских партий.

На фоне растущей политической напряженности между Востоком и Западом, и в меньшей степени внутри Восточного блока, наблюдалось явное улучшение экономического положения Восточной Европы. В 1983 году наметился переход от понижательной тенденции к улучшению, а 1984 год должен был стать если не бумом, то, по крайней мере, временем экономического подъема (более медленного, хотя и постепенного, даже в Польше). Тем не менее, сохранялась экономическая напряженность.

Премьер-министры стран СЭВ встретились в середине октября 1983 года в Восточном Берлине. Советский премьер-министр Николай Тихонов был достаточно прямолинеен, угрожая прекратить поставки топлива и сырья из стран, которые не поддержат советскую позицию, но важные разногласия остались. В основном это были экономические вопросы; Советы особенно настойчиво требовали повышения качества товаров, поставляемых из стран Восточной Европы в Советский Союз. Однако некоторые вопросы напрямую касались отношений между Востоком и Западом. Несмотря на предварительные предложения о расширении (а также улучшении) связей внутри СЭВ.

В последние три месяца 1983 года в центре внимания СССР, а также восточноевропейских стран, находилось предстоящее развертывание ракет. Хотя страны Восточной Европы искренне поддерживали позицию SOiet, призывающую к переговорам по ограничению развертывания ракет INF в 1979-83 годах, когда эта политика потерпела неудачу к концу 1983 года, они с гораздо большей неохотой поддержали новую линию на карательные ограничения в отношениях между Востоком и Америкой, которая была особенно направлена против Германии, как главного предполагаемого сторонника США и центрального хозяина новых ракетных развертываний. Они также очень не хотели, чтобы новые советские ракеты были размещены в Восточной Европе.

27 октября Советский Союз в одностороннем порядке объявил (в авторитетном интервью Андропова изданию "Пракда") о предполагаемых ответных мерах СССР, если развертывание ракет будет осуществляться по плану НАТО. Предложив дальнейшее сокращение советских ракет SS-20, направленных на Европу, с 243 до "примерно 140", если будет достигнуто соглашение не проводить развертывание, Андропов теперь угрожал прервать переговоры по вооружения, если развертывание все же состоится. Кроме того, двумя днями ранее Министерство обороны объявило о подготовке к размещению "оперативно-тактических" ракет меньшей дальности в Чехословакии и Восточной Германии в рамках необходимых "мер противодействия". Затем, 24 ноября, от имени Андропова было опубликовано заявление, в котором говорилось, что с началом развертывания I:ATO Советский Союз выходит из переговоров и осуществляет запланированные контрмеры.

Реакция Восточной Европы показала степень беспорядка в коммунистическом лагере. Румыны на следующий день опубликовали официальное заявление партийно-государственного руководства с критикой Соединенных Штатов и Советского Союза и обратились к лидерам с призывом "пересмотреть" свои решения о контрмерах. Венгрия, без энтузиазма поддержав советскую позицию, также выступила с заявлением.

Хотя Болгария одобрила позицию Смита, и хотя планов размещения советских ракет в Болгарии не было, несколько недель спустя Тодор Живков решил подтвердить предложение о создании балканской безъядерной зоны. Возможно, он хотел застраховаться от того, что его попросят принять советское развертывание, в любом случае, его действия прозвучали резкой нотой, поскольку Советский Союз предпринимал новые развертывания ракет с ядерными боеголовками. Наиболее поразительной была реакция Восточной Германии. И Восточная Германия, и Чехословакия ранее сообщали о признаках недовольства населения перспективой развертывания новых советских ракет. Но теперь глава партии Эрих Хонеккер публично заявил, что новое развертывание в его стране "не повод для ликования" и выразил намерение "максимально ограничить ущерб" в отношениях между Востоком и Западом. Хотя восточные немцы не были в состоянии предотвратить советское развертывание, эти заявления были удивительно не в ладах с советской позицией. Премьер-министр Чехословакии Любомфр Строугал, как сообщалось, сказал, что в его стране "никто не прыгал от радости" по поводу ввода советских ракет в контрразвертывание.

Всего через несколько дней, в начале декабря, в Софии состоялась ежегодная встреча министров обороны стран-участниц Варшавского договора. На встрече Советский Союз настаивал на увеличении военных усилий всех коммунистических стран Восточной Европы. Маршал Устинов публично повторил этот призыв в своей речи через два дня после встречи, заявив, что все члены Варшавского договора "должны усилить" свою обороноспособность в свете наращивания НАТО. Румыны, по крайней мере, возражали против советского плана, и позже демонстративно не увеличили свой оборонный бюджет. Министры обороны стран-участниц Варшавского договора также не одобрили заявление Андропова о контрмерах, что нанесло удар по усилиям оказать давление на европейские страны НАТО.

Целевая встреча секретарей партий по идеологическим вопросам состоялась в Москве всего через два дня после встречи министров обороны. В результате беспрецедентной акции Румыния бойкотировала встречу. Хотя это был серьезный удар по единству блока, отсутствие румын, по крайней мере, позволило советским лидерам, наконец, сделать следующее сжать косвенное одобрение советской позиции со стороны остальных. Однако даже без румын сессия была охарактеризована как "деловая" (термин, обычно используемый для описания переговоров с противниками), и, хотя

присутствующие придали "большое значение" заявлениям Андропова от 24 ноября и 28 сентября, но не одобрили их напрямую.

В заявлении Андропова от 24 ноября было сказано о поддержке развертывания советских ракет или других контрмер, упомянутых