Читать книгу - "Криминалистика: теоретический курс - Айгуль Фаатовна Халиуллина"

и становится ясно, что такое представительство интересов своего подзащитного превращается в пустую формальность. Более того, такой защитник может способствовать тому, чтобы его подзащитный признался в причастности к преступлению, которого в действительности не совершал. Как правило, это защитник из числа бывших следователей, для которого корпоративный закон «не навреди своему вчерашнему коллеге» по-прежнему имеет силу. Такой принцип не позволяет ему реализовать даже мало-мальски эффективную защиту, поскольку единственный мотив его работы — стремление к наживе, а средство достижения поставленной цели — сохранение добрых приятельских отношений со следователем — поставщиком клиентов. Для этого типа «коридорного защитника» больше подходит название «защитник — бывший следователь». Иногда «коридорного защитника» мы узнаем среди бывших однокурсников, но в отличие от первого названного нами типа основным принципом для такого псевдозащитника является закон «не навреди своему бывшему однокурснику». Мотивы работы его в должности адвоката схожи с мотивацией поведения «коридорного защитника» первого типа, но его личность не отягощена профессиональными деформациями бывшего следователя в отношениях со своим подзащитным. Этот тип коридорного защитника можно назвать «защитник — бывший однокурсник». Третий тип «коридорного защитника» — это дежурный адвокат, который, по сути, «по долгу службы» вступает в дело и зачастую совершенно не заинтересован в судьбе своего подзащитного, коль скоро такая правовая помощь носит временный характер и вряд ли принесёт солидный гонорар.

Исходя из вышеизложенного, «коридорный защитник» — это некий собирательный образ псевдозащитника, формально, но не на деле участвующего в уголовном судопроизводстве, для которого доминирующими мотивами работы являются координация собственных эгоистических устремлений с интересами прежде всего следователя, а интересы подзащитного находятся на втором плане. Иными словами, это защитник, которому безразличны интересы подзащитного, цель его «работы» — сохранение добрых отношений со следователем с тем, чтобы его «бизнес» имел постоянную подпитку в виде гонораров незадачливых клиентов.

В то же время разработка тактики и методики защиты на основе законности, научности и этичности — одна из важнейших гарантий реализации эффективных защитительных мер, и качество защиты по уголовному делу напрямую зависит от профессионализма адвокатов. Между тем, о безразличии к своей судьбе со стороны защитников заявили 35 % опрошенных осужденных.

Защитительная функция при производстве расследования медленно, но неуклонно отвоёвывает всё новые высоты и в современных условиях «представляет собой определённую совокупность последовательных, взаимодополняемых действий субъектов уголовного процесса со стороны защиты, которые предопределяются защитой личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения её прав и свобод»[944]. Однако практика не всегда столь последовательна и её консерватизм является залогом, к сожалению, не только стабильности, но и косности, неоправданного стремления обойти те нормы закона, которые легче назвать преждевременными, несправедливыми и даже абсурдными, чем придерживаться одного важнейшего принципа — строгого и неукоснительного исполнения закона.

В современных условиях защита невиновных представляет собой одну из первоочередных задач судопроизводства в целом (ст. 6 УПК РФ), которая ничем не уступает по своей значимости необходимости привлечения к уголовной ответственности виновных, неписаному принципу неотвратимости уголовной ответственности. При этом названный принцип становится довлеющим, генетически предопределяющим всё уголовное судопроизводство.

Тактика и методика профессиональной защиты предполагают разработку законных, этичных и научно обоснованных методов и приёмов уголовно-процессуального познания в защитительных целях (тем не менее, вне рамок криминалистики). Данное направление исследований нельзя рассматривать предельно узко в контексте критикуемой выше концепции «состязательной криминалистки», т. е. в рамках защитительной деятельности исключительно в интересах подозреваемого или обвиняемого. Не в меньшей степени в профессиональной защите нуждается потерпевший. Поэтому затронутое направление научных изысканий должно быть ориентировано не на усиление средств противодействия расследованию, а на совершенствование законных и этичных мер защитительного характера[945].

Исходя из вышеизложенного, не стоит полагаться на то, что защитники в целях эффективной защитительной деятельности сами будут изучать азы криминалистической тактики и методики. В частности, В. И.Комиссаров пишет о том, что «ничто не препятствует тому же защитнику использовать наработанные криминалисткой рекомендации в своей профессиональной деятельности»[946]. Тем не менее, основным препятствием к такому использованию выступает та же парадигмальная, методологическая несовместимость науки криминалистики и той отрасли знаний, которая будет решать задачу обеспечения адвоката рекомендациями, повышающими эффективность его защитительной деятельности. В то же время нельзя не согласиться с профессором В. И.Комиссаровым в том, что «криминалистика (наука о расследовании преступлений и изобличении виновных) не разрабатывает и не должна разрабатывать специальные приёмы защиты обвиняемого и подсудимого»[947].

Профессор Н. П.Яблоков считает спорным расширение предмета криминалистики за счет включения в него изучения закономерностей, связанных с защитительной деятельностью профессиональных адвокатов, поскольку, во-первых, основная задача криминалистики состоит в обеспечении субъектов расследования необходимыми средствами борьбы с преступностью, поэтому «противоестественна сущности криминалистики и нравственно никак не оправданна одновременная разработка приемов и методов преодоления противодействия расследованию и приемов и методов, затрудняющих расследование, служащих средством противодействия, особенно со стороны добросовестных адвокатов». Во-вторых, закономерности защитительной деятельности профессиональных адвокатов по своему характеру никак не вписываются в предмет криминалистики (здесь важнейшее значение имеют интересы их клиентов, наличие просчетов в деятельности следователя в ходе расследования и обвинителя в суде в сравнении с оценкой криминалистической характеристики преступлений). В-третьих, адвокат не осуществляет расследование (не проводит самостоятельно никаких следственных действий, а способы и средства самостоятельного получения адвокатом доказательств весьма ограничены), не начинает и не организует судебное рассмотрение дел[948]. С такими суждениями можно согласиться. И всё же остаётся открытым вопрос о том, какова будет судьба тех диссертационных исследований, которые уже защищены по проблемам криминалистического обеспечения (!) деятельности профессиональных защитников в уголовном процессе?[949] Стоит ли эти исследования предавать анафеме, ведь их целесообразность и высокая практическая значимость бесспорны? Очевидно, проблема здесь носит не только теоретический характер: явная несовместимость методологии, гипотез, концепций, теорий исследования в этих принципиально разных сферах множится на частные противоречия в различии объёма полномочий в доказывании, целей уголовно-процессуального познания и пр. Иными словами, криминалистика действительно не может выступать в роли своего рода «двуликого Януса», поскольку прикладные науки должны быть точно ориентированы. Однако есть и исключения: юридическая психология практически не видит различий в обеспечении своими рекомендациями стороны обвинения и стороны защиты. Тем не менее, для криминалистики подобный путь может оказаться пагубным ввиду традиционности её основных подходов, концепций, теорий. Необходимо ли доказывать целесообразность ревизии парадигмы криминалистики, коль скоро даже сторонники разработки тактики защиты стараются дистанцироваться от пересмотра её предмета? В частности, Л. А.Зашляпин писал: «В объектную область (то, что вообще