Читать книгу - "Некрополи Петербурга: Адамовы головы, холерные кладбища и Гром-камень - Маргарита Николаева"

Сильнее всего от воды пострадали Смоленские кладбища, находящиеся на Васильевском острове. Вспоминают, что «…заборы вокруг него [православного кладбища. — Прим. авт.] были уничтожены, кресты с могил унесены на Петербургскую сторону, где в казенных заведениях топили ими печи в продолжении целой зимы. Старыя могилы занесены землею, так что после трудно было определить самое их место. После наводнения некоторые совсем не нашли могил своих родственников. Некоторые монументы были свалены и разбиты, другие — подмыты водою, каменныя плиты сдвинуты с места и занесены землею, и весьма многия безвозвратно потеряны. <…> Церковь Св. Архистратига Михаила так повреждена, что не оставалось никакой возможности исправить ее. Вне кладбищенской ограды траурное заведение разрушено, деревянные сараи и заборы при церковных домах и монументныя заведения частию повреждены, частию совершенно разрушены. Поврежден даже один из каменных церковных домов… его северная стена дала капитальныя трещины и отделилась от дома. Своды дали трещины и угрожали падением. Вода проникла и в богадельню и затопила ее… Словом, все кладбище, кроме большой церкви и одного каменного дома, было размыто, разрушено и приведено в страшный беспорядок»[94]. Восстановление кладбища и его инфраструктуры заняло несколько лет.

Несмотря на, казалось бы, удаленность от большой воды, Волковское кладбище тоже было затронуто наводнением: «…на 12 верст [почти 13 км. — Прим. авт.] около П[етер]бурга простиралось наводнение, что гробы с телами мертвых, подмытые водою на Волковом кладбище, плавали по улицам»[95].

Плита на могиле погибших от наводнения 1824 года.

Фото автора

В приведенных выше отрывках рассказывается о сильнейших разрушениях кладбищ, которые, впрочем, со временем были ликвидированы. А вот одно из пригородных кладбищ, Красненькое[96], хранило вещественное напоминание о страшных событиях 1824 года. Там была установлена надгробная плита на могиле 160 человек, работников чугунолитейного завода и их родственников, погибших во время наводнения. Надпись на чугунной плите была обращена к посетителям кладбища: «Читатели. Се памятникъ Божiя наказанiя. Здѣсь сокрыто 160 телъ обоего пола православныхъ Христианъ и невинныхъ Младенцевъ казеннаго Чугунно-Литейнаго Завода, Утопшихъ въ день Страшнаго наводненiя 1824 года Ноября 7 дня…» За текстом шли цитаты из Библии, а под ними была размещена «голова Адама» — символ смерти и будущего воскрешения. Это надгробие, на наш взгляд, можно считать памятником всем погибшим в ноябре 1824 года, счет которым шел на сотни.

После наводнения Петербург продолжал жить, пострадавшие кладбища восстанавливались, открывались новые. В 1826 году на незначительно пострадавшей территории, в двух верстах (около 2 км) от уже известной нам Волковой деревни, была отведена земля под еще одно иноверческое кладбище — мусульманское, или, как тогда писали, магометанское. Из указа об отведении земли следовало, что крестьяне Волковой деревни не против открытия кладбища при условии постройки ограды и наличия присмотра за некрополем. Интересно, что в этом же указе говорится о наличии кладбища на этом месте с давних времен, то есть указ лишь официально закрепил издавна существовавший некрополь.

Хоронили на мусульманском кладбище чаще всего татар, поэтому появилось еще одно название этого некрополя — Татарское. Татары были одними из строителей Петропавловской крепости наравне с выходцами из Западной Сибири, Ингерманландской и Архангелогородской губерний: «…когда строилась земляная Санкт-Петербургская крепость, оную татары, бывшие в службе, дерном укладывали…»[97] Некоторые из первостроителей оставались в Петербурге, занимаясь торговлей или состоя в услужении.

Открытие собственного кладбища позволило мусульманам проводить погребения по своим обычаям: умершего хоронили утром в день смерти до захода солнца, а если человек умирал вечером или ночью, его хоронили на следующий день. Умерших погребали без гробов, облачив тело в саван и слегка повернув голову в сторону священной Каабы, куда мусульманин обращает лицо во время молитвы.

Еще одним событием, сильно повлиявшим на Петербург и его кладбища, стала разразившаяся спустя семь лет после наводнения холера. Это была первая (но не последняя) эпидемия холеры в городе, однако именно она оказала наибольшее влияние на городские кладбища.

Холера — кишечная инфекция, быстро распространяющаяся в условиях скученности населения, грязной питьевой воды и несвоевременной медицинской помощи. В XIX веке холера в большинстве случаев приводила к критическому обезвоживанию организма — и смертельному исходу.

В Петербург холера пришла после юга страны и после Москвы, где она была в 1829-1830 годах, — казалось, было время подготовиться, однако ее ход и последствия оказались не менее сокрушительными, чем ход и последствия наводнения. В неведомое ранее заболевание не верили: в народе считали, что никакой холеры нет, а умирают люди от отравлений. В отравлениях же обвиняли врачей или поляков — холера в Петербурге совпала с жестоким подавлением польского восстания против Российской империи. Недоверие власти и медикам, всеобщая паника и подозрительность вылились в холерные бунты, крупнейший из которых удалось подавить только выходом императора Николая I к людям.

Так описывает происходящее в городе летом 1831 года журналист А. В. Никитенко: «Болезнь свирепствует с адскою силой. Стоит выйти на улицу, чтобы встретить десятки гробов на пути к кладбищу. Народ от бунта перешел к безмолвному глубокому унынию. Кажется, настала минута всеобщего разрушения, и люди, как приговоренные к смерти, бродят среди гробов, не зная, не пробил ли уже и их последний час»[98].

Благодаря печальному опыту городов, столкнувшихся с холерой раньше Петербурга, были выработаны особые правила погребения жертв: гробы необходимо было смачивать специальным раствором, засыпать углем и жженой известью и только потом землей, но самым важным было запретить доступ людей к холерным могилам. Так как запретить доступ к могилам на обычном кладбище было затруднительно, были организованы специальные места для захоронений. В некоторых случаях это были участки при уже существующих кладбищах (например, участок рядом с Волковым магометанским и Смоленским кладбищем), в некоторых — вновь открытые кладбища из числа закрытых в XVIII веке (например, Колтовское), в некоторых — отдельные участки подальше от города: на Малой Охте, на Выборгской стороне на Куликовом поле, за Балтийским вокзалом.

Холерные кладбища подчинялись полиции, а не церкви, поэтому погребения проводили без религиозных обрядов — однако и тут были исключения. С. Опатович, служивший на Смоленском кладбище, писал: «…при погребениях не соблюдалось строгого различия между умершими от холеры и других болезней. На холерном кладбище погребено много и таких, которые умерли от простого расстройства желудка,