Читать книгу - "Голос земли. Легендарный бестселлер десятилетия о сокровенных знаниях индейских племен, научных исследованиях и мистической связи человека с природой - Робин Уолл Киммерер"

языке потаватоми. Он начал спокойно и торжественно, но по мере того, как он разогревался, его интонации менялись, как переменчивый ветерок в березовой роще, и его руки тоже подключились к рассказу и подкрепили его жестами. Он все больше оживлялся, периодически вставая и держа нас в напряжении. Мы слушали его молча и восхищенно, хотя практически никто не понимал ни единого слова. Затем он сделал паузу, словно достиг кульминации в своем повествовании, и окинул взглядом аудиторию в ожидании нашей реакции. Одна из бабушек, сидевших позади него, хихикнула, прикрыв рот рукой, и его суровое лицо неожиданно расплылось в улыбке, широкой и сладкой, как треснувший арбуз. Он согнулся от смеха, а бабули хохотали до слез, мы же смотрели на них в изумлении. Когда смех утих, он наконец заговорил по-английски: «Что происходит с шуткой, когда никто не может ее услышать? Как одиноки слова, когда их сила иссякает! Куда же они деваются? Они уходят навсегда, пополнив список тех историй, которые никогда уже больше не будут рассказаны».

Так что теперь весь мой дом украшен стикерами с надписями на другом языке, словно я готовлюсь к поездке за границу. Но я никуда не уезжаю, я возвращаюсь домой.

Ni pi je ezhyayen? – вопрошает надпись на маленьком желтом стикере, наклеенном на задней двери. Руки мои заняты, и мотор работает, но я перекидываю сумку на другое бедро и задумываюсь над ответом: odanek nde zhya – «я еду в город». Я делаю это, отправляясь на работу, на занятия, на встречи, в банк, в магазин. Я весь день разговариваю и иногда по вечерам пишу на красивом языке, который мне достался и на котором говорит 70 процентов людей в мире – наиболее практичном и современном, с богатейшим словарным запасом. На английском. Когда я вечером возвращаюсь в свой тихий дом, на двери шкафа меня уже ждет очередной стикер: Gisken I gbiskewagen! И я снимаю пальто.

Готовя ужин, я вынимаю столовые приборы из кухонных шкафчиков со стикерами emkwanen, nagen. Я стала женщиной, разговаривающей на языке потаватоми с домашней утварью. Когда звонит телефон, я бросаю беглый взгляд на стикеры с надписью dopnen giktogan. Но кто бы то ни был – рекламный агент или друзья, – он говорит по-английски.

Примерно раз в неделю мне звонит сестра с Западного побережья, которая говорит: «Bozho. Moktthewenkwe nda», словно ей нужно обозначить себя как говорящую на языке потаватоми. Разговором это можно назвать только с натяжкой. На самом деле мы лишь коверкаем фразы, имитируя разговор. «Как дела?» – «Я в порядке. Ехать в город. Видеть птица. Красный. Жареный хлеб хорошо».

Это напоминает голливудский диалог Тонто с Одиноким рейнджером: «Я пытаться говорить краснокожий речь».

Изредка, когда нам все-таки удается выразить мысль более-менее связно, мы просто произвольно заполняем пробелы испанскими словами, которые помним еще со школы. И получается «испановатоми».

По вторникам и четвергам в 12.15 по оклахомскому времени я подключаюсь к занятиям по языку потаватоми, которые ведутся из штаб-квартиры племени посредством Интернета. Нас обычно десять человек со всей страны. Мы все вместе учимся считать и говорить фразу «передайте соль». Кто-то спрашивает: «Как сказать: “Пожалуйста, передайте соль”?» Наш учитель Джастин Нили, молодой человек, посвятивший себя возрождению языка, объясняет, что есть несколько слов для выражения благодарности, но нет эквивалента слова «пожалуйста». Еда предназначалась для совместного потребления, поэтому никакой дополнительной вежливости не требовалось. Культурной нормой было заложено уважительное отношение спрашивающего. А миссионеры восприняли отсутствие этого слова как проявление грубых манер.

По вечерам, вместо того чтобы проверять тетради или оплачивать счета, я сидела за компьютером, повторяя упражнения на языке потаватоми. Через несколько месяцев я освоила детский словарь и теперь уверенно сопоставляю изображения животных с их индейскими названиями. Это напоминает мне чтение детям книжек с картинками: «Покажи белочку. А где зайчик?» Я все время твержу себе, что у меня нет на это времени и, более того, мне вряд ли пригодятся такие слова, как «лубяной» или «лиса». Если наша племенная диаспора оказалась разбросанной на все четыре стороны, с кем мне разговаривать?

Простые фразы, которые я учу, идеальны для общения с моей собакой. «Сидеть! Есть! Ко мне! Тихо!» Но, поскольку она и на английском плохо выполняет эти команды, у меня нет особого желания учить ее двум языкам. Один восторженный студент как-то раз спросил меня, говорю ли я на своем родном языке. У меня было искушение ответить ему: «О да, дома мы говорим на языке потаватоми – я, моя собака и мои стикеры». Наш учитель просит нас не отчаиваться и благодарит за каждое сказанное на потаватоми слово, даже если всего лишь одно, потому что мы тем самым вдыхаем жизнь в наш язык. «Но мне не с кем разговаривать», – жалуюсь я. «Нам всем не с кем, – успокаивает он меня. – Но однажды это случится».

И я добросовестно учу лексику. Но мне сложно постичь душу нашей культуры посредством перевода таких понятий, как «кровать» или «умывальник». Учить существительные легко. В конце концов, я же запомнила тысячи ботанических латинских названий и научных терминов. Я рассудила, что эти два процесса не могут сильно различаться – всего лишь замена одного другим, запоминание. По крайней мере, на бумаге, когда ты видишь буквы, это правило работает. Но восприятие языка на слух – совсем другая история. В нашем алфавите меньше букв, а потому тонкие нюансы в произношении разных слов поначалу трудно уловить. Благодаря таким красивым сочетаниям согласных звуков, как zh и mb, shwe, kwe и mshk, слова нашего языка звучат как ветер, гуляющий в соснах, или ручей, журчащий меж камней. На все эти звуки наш слух, должно быть, был хорошо настроен в прошлом. И теперь, чтобы заново выучить родной язык, нам нужно снова научиться слышать звуки природы.

А чтобы заговорить на языке, конечно, требуются глаголы. И здесь мое детсадовское умение давать названия разным вещам уже не срабатывает. Английский – это язык, основу которого составляют существительные, и он вполне соответствует культуре, одержимой вещами. Лишь 30% английских слов составляют глаголы, а в языке потаватоми их 70%. Это означает, что 70% слов должны спрягаться, то есть изменяться по временам и падежам. И все это нужно освоить.

В европейских языках существительные часто различаются по родам, но язык потаватоми не делит мир на мужской и женский, существительные и глаголы в нем делятся на одушевленные и неодушевленные. Слышать человека на языке потаватоми