Читать книгу - "Гогенцоллерны. Характеристика личностей и обзор политической деятельности - Владимир Николаевич Перцев"

class="p1">В то же время началось гонение на писателей и на печать. Прусское правительство не остановилось даже перед такими знаменитыми именами, как Фихте, Шлейермахер, Арндт. Их сочинения запрещались (Фихте), за их деятельностью устанавливался надзор (Шлейермахер); Арндта даже лишили профессуры. Знаменитые Карлсбадские постановления, подчинившие университеты контролю правительственных чиновников, уничтожившие студенческие общества и наложившие тяжелую руку на печать, в крупных государствах Германии, кроме их инициатора — Австрии, соблюдались со всей строгостью только в Пруссии. Вообще прусская внутренняя политика шла в то время рука об руку с австрийской; Меттерних находил покорных исполнителей своих желаний в прусских министрах. По доносам созданной Меттернихом майнцской следственной комиссии и ее преемницы — франкфуртской комиссии — прусские власти предупредительно арестовывали всех, кто навлекал на себя гнев Меттерниха. Другим руководителем правительства Фридриха Вильгельма III был русский император Николай I. Прусский король считал его своим лучшим другом и, составляя ранний (1827 г.) проект своего завещания, советовал своим преемникам прежде всего держаться за союз с Австрией и Россией. Умирая, он был убежден, что пора конституционных увлечений для Пруссии прошла безвозвратно и что самодержавный строй установился непоколебимо. В самом конце своего долгого царствования, всего за два года до смерти, он в новом проекте завещания (1838 г.) категорически запрещал своему преемнику вносить какие бы то ни было изменения в самодержавный строй прусского государства без согласия всех принцев королевского дома. В длинные годы того покоя, который наступил в Пруссии вслед за возбуждением 1807–1815 гг., ему казалось странным и непонятным, как мог он держать у власти таких министров, как Штейн, Гарденберг, Шарнгорст, В. фон Гумбольдт. Он был убежден, что только теперь, во второй половине своего царствования, он нашел настоящую дорогу для своего правительства и что с этой дороги Пруссия уже никогда не свернет.

Единственным светлым пятном на темном фоне второй половины царствования Фридриха Вильгельма III является его финансовая политика; здесь прежде всего надо отметить таможенные мероприятия. Они были результатом признания со стороны государства известного значения и за прусской буржуазией. Правительство Фридриха Вильгельма III не могло игнорировать того подъема, который пережила прусская промышленность после уничтожения Гарденбергом цеховых стеснений; немало содействовали ее подъему и новые территории, которые были даны Пруссии Венским конгрессом, а также и полученная Пруссией от Франции контрибуция в 100 миллионов франков. Промышленность развивалась в это время еще довольно медленно и постепенно, но Фридрих Вильгельм III недаром носил в себе добродетели среднего немецкого бюргера и не был глух к вопросу об экономическом подъеме бюргерского сословия. Среди его министров и чиновников были люди, чутко относившиеся к интересам буржуазий (фон Бюлов, Кунт, Моц, Маасен), и в 1818 г. был издан закон, которым в Пруссии уничтожались многочисленные внутренние таможни с заменой всех прежних таможенных сборов общим пограничным тарифом. Покровительственные пошлины в настоящем смысле слова еще не были установлены, потому что ввозившиеся промышленные товары облагались крайне невысоким налогом (пошлина в 10 % ценности с непрусских товаров и в 20 % — с товаров колониальных), но прусская промышленность, хотя и не огражденная от конкуренции английских и французских фабрикантов, могла работать теперь на более широкий, чем прежде, рынок. А с 1819 г. началась неустанная агитация знаменитого Фридриха Листа в пользу объединения всей Германии в один общий таможенный союз, и правительство Фридриха Вильгельма III нашло в себе достаточно практического смысла для того, чтобы стать во главе общегерманского таможенного объединения. Таможенный союз, охвативший в середине 30-х годов почти всю Германию, был делом рук Пруссии; он был и свидетельством того, что Пруссия уже начинала становиться на путь капиталистического развития, и доказательством, что она сумеет извлечь для себя выгоды от укрепления ее экономических связей с другими немецкими государствами. В этом союзе был уже залог будущего германского империализма под гегемонией Пруссии. И в других отношениях финансовая политика Фридриха Вильгельма III имела рациональные зерна. Скопидомный король знал цену деньгам; он уменьшил свой цивильный лист, подчинил дворянство таможенному налогу, а также и введенной в 1820 г. сословной подати, поднял косвенные налоги. В результате государственные финансы Пруссии, совершенно расстроенные при отце Фридриха Вильгельма III, значительно улучшились при сыне.

Но, положив начало объединению Германии созданием таможенного союза, Фридрих Вильгельм III во всех других отношениях замыкается в узких рамках чисто прусской политики и как бы совершенно отказывается от общегерманских задач. Венский конгресс снова сделал Пруссию первоклассной державой, отдав ей Познань, часть Саксонии, Шведскую Померанию, часть Вестфальского королевства, Кельн, Бонн, Трир, часть территории на правом берегу Рейна. Снова у нее оказались большие владения на запад от Эльбы, снова к ней вернулась часть ее прежних польских владений. Но условия, в которые Венский конгресс поставил Пруссию, совершенно отнимали у нее возможность в ближайшем будущем решить объединительные задачи: по-прежнему она была разделена на две части, разрезанные Ганновером: рейнские провинции и Вестфалия — на западе, и так называемые старые прусские области с Познанью — на востоке. К тому же земли по Рейну представляли для нее довольно опасное приобретение: там жили католики, притом находившиеся уже одно время под управлением французов и имевшие возможность оценить превосходство наполеоновского кодекса над прусскими законами. В начале XIX в. они тянулись к Франции и были плохими прусскими патриотами. В силу такого положения Пруссии прежде, чем взяться за объединение Германии, надо было еще самой добиться внутреннего объединения, уничтожить чересполосицу внутри себя самой и привязать рейнских католиков к основному ядру своих владений прочными узами. Но для этого требовалась очень энергичная политика; ддя этого надо было начать новую эру завоеваний, потому что без присоединения Ганновера и других владений между Рейном и Эльбой Пруссия все-таки оставалась еще недостаточно сплоченной и неготовой к тому, чтобы стать ферментом германского объединения. Фридрих Вильгельм III по своей нерешительности и слабости воли совершенно не подходил для такого рода деятельности. После бурной эпохи освободительных войн он хотел только покоя и ставил себе в большую заслугу, что все последние десятилетия его царствования Пруссия наслаждалась миром. Он охотно передал Австрии председательство в союзном сейме Германского союза, состоявшем из представителей правительств 38 германских государств и Никогда не пытался ни оживить это мертвое, созданное дипломатами Венского конгресса учреждение, ни отстоять Пруссии руководящую роль в нем. Покорно следуя за реакционной политикой Меттерниха, он оттолкнул от себя либеральные и конституционные государства Южной Германии и те три саксонских герцогства на севере, которые — единственные из всех северогерманских княжеств — получили конституцию в начале XIX в.; он даже внушил им боязнь к самой идее германского единства, ибо от объединения Германии под главенством тогдашней Пруссии или другой возможной объединительницы — Австрии они не