Читать книгу - "Дуэль Пушкина. Реконструкция трагедии - Руслан Григорьевич Скрынников"

к фрейлине двора Александре Россет-Смирновой. Он, вспоминала Смирнова, «хотел знать моё мнение о его заметках». Пакет с собственноручной надписью царя сохранился до наших дней, вместе с записью фрейлины на обороте пакета: Император сказал мне: «Вы хорошо знаете свой родной русский язык. Я прочёл главу „Онегина“ и сделал заметки; я вам её пришлю, скажите мне, правы ли мои замечания. Вы можете сказать Пушкину, что я вам давал её прочесть». Смирнова выразила полное согласие с замечаниями царя: «Конечно, я была того же мнения…»170 Самодержец волен был выбирать себе советников по литературным вопросам. У Пушкина, конечно же, не могло быть возражений против таких рецензентов, как Смирнова. В отличие от монарха, она обладала неплохим литературным вкусом и была поклонницей таланта Пушкина.

Бенкендорфу нетрудно было исполнить пожелание государя и закрыть журнал Булгарина. Но он не сделал этого, и бульварный писатель смог беспрепятственно продолжать войну против Пушкина. В декабре 1830 г. он опубликовал историческую повесть из времён царя Алексея Михайловича. Пошлостью и грубостью повесть превзошла всё изданное ранее. Герой повести стольник Свистушкин отрекается от своего потомка – поэта Пушкина: «Какой это потомок мой? Это маленькое зубастое и когтистое животное, не человек, а обезьяна»; «…мой потомок похож на обезьяну, а книжник назвал ещё его славным человеком за то только, что он пишет сказки о ворах и негодяях»171. Булгарин имел в виду поэмы Пушкина «Братья-разбойники» и «Цыганы».

Инсинуации Булгарина по поводу рода Пушкиных побудили поэта написать в декабре 1830 г. стихи «Моя родословная». Стихотворение не было опубликовано, но получило широкое распространение в списках. 24 ноября 1831 г. Пушкин счёл необходимым дать Бенкендорфу пояснения на этот счёт: «…стихи мои, – писал он, – могут быть приняты за косвенную сатиру на происхождение некоторых известных фамилий, если не знать, что это очень сдержанный ответ на заслуживающий крайнего порицания вызов, я счёл своим долгом откровенно объяснить вам, в чём дело, и приложить при сём стихотворение, о котором идёт речь»172.

Поэт гордился тем, что его род принадлежал к древнейшему дворянству. «Признаюсь, я дорожу тем, что называют предрассудками; …я чрезвычайно дорожу именем моих предков, этим единственным наследством, доставшимся мне от них»173.

Дело дошло до царя, который принял сторону Пушкина. «Столь низкие и подлые оскорбления, как те, которыми его угостили, – сделал помету Николай I на письме Пушкина Бенкендорфу, – бесчестят того, кто их произносит, а не того, к кому они обращены. Единственное оружие против них – презрение. …Для чести его пера и особенно его ума будет лучше, если он не будет распространять их»174.

Обладая характером, Пушкин нашёл способ принудить Булгарина прекратить «грубианскую полемику». В письме к Плетнёву Пушкин писал ещё в мае 1830 г.: «Знаешь ли что? у меня есть презабавные материалы для романа „Фаддей Выжигин“. Теперь некогда, а со временем можно будет написать это»175. Булгарин прославился своим романом «Иван Выжигин». По этой причине Пушкин решил дать своему будущему «историко-нравственно-сатирическому роману XIX века» наименование «Настоящий Выжигин». План романа был опубликован в «Телескопе» в 1831 г. Названия глав отражали реальные эпизоды из жизни Булгарина: «Выжигин грабит Москву»; «Выжигин перебегает»; «Выжигин без куска хлеба. Выжигин ябедник. Выжигин торгаш»; «Выжигин игрок. Выжигин и отставной квартальный»; «Видок или маску долой!» и пр.176

В той же статье, подписанной псевдонимом Ф.Косичкин, автор романа предупредил Булгарина, что роман «поступит в печать или останется в рукописи, смотря по обстоятельствам»177.

Булгарин внял предупреждению. Он признал своё поражение и прекратил газетную войну, не ответив на две последние критические атаки Пушкина.

Невзирая ни на что, обывательское сознание мерило творчество Пушкина и Булгарина одним аршином. 29 декабря 1829 г. московское Общество любителей российской словесности рассмотрело вопрос о пополнении своих рядов. Секретарь, как значилось в отчёте, прочёл «предложение об избрании в члены Общества корифеев словесности нашей: А.С. Пушкина, Е.А. Баратынского, Ф.В. Булгарина – и отечественного композитора музыки А.Н. Верстовского. Единодушное согласие членов было подтверждено удовольствием публики, изъявивших оное в громких рукоплесканиях». 1 января 1830 г. отчёт был опубликован в газете князя Шаликова «Московские ведомости»178.

Компания, принятая в Общество, была вполне приличной, за исключением Булгарина. Припомнив этот случай в 1834 г., поэт писал, что презирает Булгарина как «шпиона, переметчика и клеветника», что не может требовать удовлетворения от «ошельмованного негодяя, толкующего о чести и нравственности.» Свою гневную филиппику поэт завершал вопросом: «И что же? в то самое время читаю в газете Шаликова: „Александр Сергеевич и Фаддей Венедиктович, сии два корифея нашей словесности, удостоены“ etc. etc…»; «воля ваша: это пощёчина»179.

Прежде музы обитали на Олимпе, но это время ушло в прошлое. Народилась новая литература, неотделимая от «торговых спекуляций» и рынка:

…хороводец

Старушек муз уж не прельщает нас.

И табор свой с классических вершинок

Перенесли мы на толкучий рынок.

Пушкин не был противником литературы, обеспечивавшей сочинителю достойное человеческое существование. Но вместе с Жуковским и Вяземским он отстаивал чистоту литературных нравов. Продажность, доносительство, двуличие, полный упадок нравов грозили замутить родник русской словесности. «Было время, – писал Пушкин, – литература была благородное, аристократическое поприще. Ныне это вшивый рынок»180.

Дон-Жуанский список

В Москве Пушкин ухаживал за девицей Екатериной Ушаковой. Сохранился Альбом сестёр Елизаветы и Екатерины Ушаковых. На его страницах размещены две записи с женскими именами, писанные рукою Пушкина, – так называемый «Дон-Жуанский список». Он, как установлено в литературе, был составлен в конце сентября – начале ноября 1829 г.181

Альбом Елизаветы Ушаковой был обычным девичьим альбомом, который ничем не отличался от множества других альбомов такого типа. О них поэт писал:

Конечно вы не раз видали

Уездной барышни альбом,

Что все подружки измарали

С конца, с начала и кругом.

Сюда назло правописанью,

Стихи без меры, по преданью,

В знак дружбы верной внесены,

Уменьшены, продолжены.

…Среди бессвязного маранья

Мелькали мысли, примечанья,

Портреты, буквы, имена

И думы тайной письмена…

Обстоятельства появления «Дон-Жуанского списка» таковы. Пушкин увлёкся барышней Екатериной Ушаковой и стал подумывать о женитьбе на ней. Затем он изменил намерение и посватался к Анне Олениной, а затем к Наталье Гончаровой. Осенью 1829 г. Александр Сергеевич вернулся в общество отвергнутой невесты, где был встречен градом насмешек. От него потребовали объяснений по поводу его поведения и принесли Альбом, в который Пушкин должен был записать перечень любимых женщин.

Надеясь вернуть доверие девушки, на которую он всё ещё имел