Читать книгу - "Эпоха бронзы Кавказа и Средней Азии. - Каринэ Христофоровна Кушнарева"

В 1969 г. вышла книга В.И. Марковина, специально посвященная каякентско-харачоевской культуре. В ней был обобщен известный к этому времени материал по 93 памятникам. Хронологически они были разбиты на три периода, которые охватывают время приблизительно от 1300 до 900–800 гг. до н. э. (близки скифскому времени), намечены локальные черты по отдельным группам памятников (Марковин В.И., 1969а). К сожалению, в книгу был введен такой памятник, как Дагбашский-Зандакский могильник (раскопки М.И. Пикуль и В.И. Марковина в разные годы), отдельные комплексы которого содержат некоторые черты как каякентско-харачоевской (в керамике, металле), так и кобанской культур (более всего в металле) (Марковин В.И., 1969а, с. 18, 31, 35 и др.). Синкретически своеобразный характер материалов, полученных в Зандаке, явился поводом для выделения особой «зандакской культуры» (Давудов О.М., 1974, с. 32–40), а так как комплексы Зандакского могильника еще полностью не опубликованы, то довольно аморфны границы этой новой культуры и ее хронологические рубежи (конец II начало I тысячелетия до н. э. и до IV в. до н. э. (см.: Давудов О.М., 1974, с. 39). В то же время В.И. Козенкова, не отрицая смешанный облик зандакского материала, относит его по сути дела целиком к кобанской культуре, имеющей прямое отношение уже к эпохе железа (Козенкова В.И., 1977, с. 21 и след.), что, конечно же, не позволяет верно оценить историческое значение данного памятника (Марковин В.И., 1980в, с. 318–321), важного для изучения довольно поздних, пережиточных культурных явлений, связанных с каякентско-харачоевскими племенами в зоне их контактов с носителями кобанских традиций.

М.И. Пикуль, рассматривая небольшой материал своих раскопок в Зандаке (Дагбаше), куда более справедливо рассматривала его как отражающий переходный момент от бронзы к железу, «когда еще сохраняются многие черты, присущие эпохе поздней бронзы», имея в виду каякентско-харачоевскую культуру (Пикуль М.И., 1967, с. 19–22).

Развернувшиеся археологические работы в Дагестане и Чечне увеличили количество новых памятников каякентско-харачоевской культуры. Это обстоятельство позволило В.Г. Котовичу поставить вопрос о «необходимости пересмотра сложившихся представлений» об их историческом месте в хронологии. Своеобразная схема такого пересмотра была представлена им в тезисах доклада, прозвучавшего в Тбилиси в 1971 г. на Всесоюзной археологической конференции (Котович В.Г., 1971, с. 19–21). В.Г. Котович, прежде всего, выступал против «омолаживания» культуры, ибо в 70-е годы появилось стремление не ограничивать поздний этап бытования каякентско-харачоевских памятников пред скифским временем. Так, В.Б. Виноградов писал: «По-моему убеждению, каякентско-харачоевская культура не исчезла повсеместно одновременно с бронзовым веком», а «продолжала свою эволюцию». Это дало повод датировать поздний этап культуры VII–IV вв. до н. э. (Виноградов В.Б., 1972, с. 265, 312). Мнение В.Г. Котовича, изложенное в упоминавшихся тезисах, он отказался принять (Виноградов В.Б., 1974, с. 5).

В 1978 г. вышла большая статья В.Г. Котовича, в которой автор довольно весомо обосновал свое мнение по хронологическим вопросам. Сравнивая инвентарь памятников типа Каякента-Харачоя с предметами «северокавказской культуры» III этапа и Переднего Востока, он датировал его «третьей четвертью II тысячелетия до н. э.». Далее, В.Г. Котович рассматривает эти памятники не как объекты особой культуры, а как материал, отражающий определенный этап в историческом развитии древнего населения Северо-Восточного Кавказа, который, в свою очередь, сменяется «талгинским этапом», а затем «зандакско-мугерганским» (Котович В.Г., 1978б, с. 74–76). Не касаясь здесь всех сторон этой работы, следует заметить, что выделенный В.Г. Котовичем «этап» хронологически мало отличается от времени, отведенного В.И. Марковиным для существования всей культуры (с комплексами талгинского типа). Что же касается аналогий, приводимых им для «этапных памятников», то они кажутся беглыми и не очень прочными (с одной стороны, Северный Кавказ, с другой — Передний Восток). В целом работа, проделанная В.Г. Котовичем, оказалась очень полезной. Она показала всю сложность работы над таким, казалось бы, однородным материалом, каким представляются памятники каякентско-харачоевского типа. Уже само применение к ним таких терминов, как «культура» и «этап», отражающих совершенно разные понятия, свидетельствует о различном методическом подходе разных ученых к этим памятникам. Одни (если говорить о «культуре») видят в них законченное эпохальное явление, отражающее за единообразным археологическим материалом некое этническое единство, которое можно распространить на территорию, занятую данной культурой, другие (когда речь идет об «этапе») — определенный, хронологически очерченный и закономерный период в историческом развитии общества (вне связи с этносом), нашедший отражение в археологическом материале. Однако к этому вопросу мы еще вернемся в конце главы.

В 1939–1940 гг., когда А.П. Круглов работал над своей монографией, были известны единичные памятники культуры (Круглов А.П., 1958, с. 51, 52). К 1950 г. в Чечне и Дагестане было обнаружено 18 могильников (Смирнов К.Ф., 1951, с. 254–257). Сейчас их известно уже около 100 (карта 7). В основном это погребальные памятники — преимущественно грунтовые могильники и изредка отдельные впускные захоронения в курганных насыпях (Манас, Чирюрт, Миатлы). Среди погребальных сооружений преобладают каменные ящики. Материалом для них служили мергель, известняк, песчаник, сланец. Для устройства могилы рыли, как правило, небольшую яму и в ней устанавливали каменные плиты, образующие стены ящика (табл. 106, 1, 4). Большей частью каменные ящики сделаны наспех, плиты между собой не скреплены, иногда одна, а то и две стенки сооружения собраны из двух-трех обломков камня (могильники в сел. Ишхой-Юрт, Харачой, Белгатой). Для перекрытия чаще всего употреблялись тонкие пласты горных пород. Однако изредка встречаются сооружения, плиты которых старательно обтесаны. Таков, например, ящик 46 в Харачое (Круглов А.П., 1958, с. 136).

Карта 7. Основные памятники каякентско-харачоевской культуры.

а — памятники культуры.

1 — г. Избербаш; 2 — ст. Каякент; 3 — сел. Берикей; 4 — сел. Великент; 5 — пос. Инчхе; 6 — г. Дагестанские Огни; 7 — сел. Карабудахкент; 8 — ст. Манас (Каркома-хола); 9 — сел. Уйташ; 10 — пос. Тарки; 11 — пос. Алибурикент; 12 — курорт Талги; 13 — сел. Ленинкент; 14 — урочище Капчугай; 15 — урочище Кумторкала; 16 — сел. Учавлах; 17 — пос. Ачису; 18 — ст. Алмало; 19 — сел. Кафыр-кумух; 20 — г. Буйнакск; 21 — сел. Манас-аул; 22 — сел. Буглен; 23 — сел. Ишкарты; 24 — сел. Нижний Дженгутай; 25 — сел. Верхний Чирюрт (Нижняя Сигитма, Кабарты-кутан); 26 — сел. Миатлы; 27 — сел. Старый Чиркей (Бураганшоб); 28 — сел. Новый Чиркей; 29 — сел. Гагатль; 30 — сел. Новолакское; 31 — сел. Гуниб (Верхний Гуниб); 32 — сел. Урма; 33 — сел. Чох (Нохала-ад); 34 — сел. Леванта; 35 — сел. Кичи-Гамри; 36 — сел. Маджалис; 37 — сел. Мамай-Кутан; 38 — сел. Мугерган; 39 — сел. Нутюг; 40 — урочище Акяр; 41 — пос. Новый Дейбук