Читать книгу - "Я — сын палача. Воспоминания - Валерий Борисович Родос"

то есть с Еленой Дмитриевной они были знакомы. Однако по врожденной скромности Люся полагала, что Смирновы ее на улице не признают и видят в ней не отдельного человека, а только приложение ко мне, и она была глубоко взволнована радушным, сугубо личным приемом и теплыми словами любви к ней самой, без меня, которых она вовсе не ожидала.

Владимир Александрович уже умер к этому времени, и Люся вернулась ко мне домой в Америку в сильнейшей степени растроганная. Кроме разговоров, приветов, бесед и чая Елена Дмитриевна просидела несколько часов в комнате, держа ее руки в своих.

Владимир Александрович. Из сотен, а скорее, тысяч людей, которые знали и помнят В. А. Смирнова (половина из них высокопрофессиональные иностранцы), только, может, два процента помнят его молодым, еще без бороды. Я из этих двух. Ему было тогда лет всего тридцать пять, когда мы познакомились, а бороду до пояса он завел себе ближе к сорока.

Особенно теперь, после его смерти, о В. А. пишут только в восторженных тонах. Не ниже, чем выдающийся. Конференции ежегодные в его честь и память. Он ведь и сам не одну, не две, массу конференций, в том числе и международных, по логике организовал. Правильнее сказать, что именно он, и никто другой, лично наладил связи, личные дружественные связи с крупнейшими логиками мира.

Он организовал первый и единственный в стране НИИ логики и методологии науки. На общественных началах. Он же его и возглавил.

Был В. А. в разительном отличии от Елены Дмитриевны высок и худ, даже сутул несколько. Очень много курил. Одну от другой прикуривал, пальцы указательный и средний правой руки, а особенно ногти были темны от никотина. Думаю, что именно курение угробило его значительно раньше времени.

Смирнов и пил. Пил он в основном коньяк, армянский, три звездочки. Тогда в наших кругах это был о-го-го какой высокий класс! 4,12.

По тем временам коньяк… Точка. Огромная точка. Да еще и армянский. Тогда восклицательный знак…

Как-то он заболел, не пришел на занятия, и мы группой завалили к нему домой, прихватили болезному бутылочку коньяка, именно что армянского, с собой. Он со своей стороны тут же свою на встречу выставил. И показал, как отличать: на обратной стороне этикетки на нашей бутылке было секретно сообщено, что розлив-то фальшивый, московский местный, а на его бутылке — что непосредственно из Армении, из рук в руки в подарок, настоящий. И это как бы две звездочки добавляло. Мы различили и на вкус. Если подсчитать, то за все наше дружество я у них на халяву полведра коньячка выпил. Сейчас бы отдать, рассчитаться, валютным замечательных кондиций напитком, карман бы не отощал, да некому уже отдавать.

Горько.

Владимиру Александровичу Смирнову я очень даже обязан, серьезно и лично, и дело вовсе не в количестве выпитого совместно коньяка, далеко не только в нем.

Смирнов работал в ИФАНе в секторе логики, который возглавлял Таванец Петр Васильевич. Там в то время работали: Зиновьев Александр Александрович, Горский Дмитрий Павлович, Субботин Александр Леонидович, Рузавин Георгий Иванович. Чуть позже туда устроился и Саша Н., на тот момент лучший и любимый ученик Е. Д. Смирновой и мой тогда лучший друг. Женя Сидоренко, Ася Федина.

Пригласили Смирнова на его родной факультет и кафедру логику читать. В это время Е. Д. нас к аксиоматическим построениям приучала, а он стал секвенциям учить. Это стало моим любимым, пока я логиком не перестал быть.

Взял себе Смирнов курс и стал им руководить. А курс попался сильный: Саша Карпенко, теперь большущий начальник логики — завсектором логики ИФАНа, на месте Таванца, а потом Горского — классик. Володя Попов, хороший, толковый парень и труженик, Толя Ишмуратов.

А меня В. А. взял к себе в помощники вести за ним семинары. Хорошо получалось, слаженно. Смирнов опубликовал свою первую книгу: «Формальный вывод и логические исчисления», по которой защитил докторскую диссертацию.

У меня с этой книгой связано несколько в разной степени приятных воспоминаний.

Во-первых, когда вышел сигнальный экземпляр, В. А. человек восемь, а то десять своих учеников и сторонников посадил одного за другим искать ошибок и блох, он панически боялся огрехов, и на то были причины. Так вот, последним в этом ряду контролеров сидел как раз я, и это что-то значит по шкале профессионализма, да и доверия. За одну из найденных относительно серьезных ошибок я получил от В. А. отдельную устную благодарность.

А другая, главная благодарность была пропечатана прямо на одной из первых страниц. Там, правда, упомянут не один только я, но ведь не один я и помогал. Ну и, конечно, один экземпляр Смирнов подарил мне с теплой, еще более главной благодарственной собственноручной надписью.

Последняя история, смешная.

Аспирантура подходила к концу, а зацепиться за Москву становилось все меньше шансов. Стал я сам себя продавать: с великолепными личными характеристиками-рекомендациями от Б. В. Бирюкова, Е. К. Войшвилло, В. А. Смирнова и академика Аксель Ивановича Берга, главного на тот момент кибернетика страны, ездил по ближайшим к Москве областным центрам, предлагая себя как товар.

Сначала поехал в Тверь, тогда еще город Калинин. И взял с собой почитать в дороге, еще ошибочек поискать все ту же книгу Смирнова по его же настойчивой просьбе.

Приехал я. Нашел университет, кафедру философии — это легко. Заведующий — Уваров Александр Иосифович.

— Нет, сегодня его не будет.

— Дайте, пожалуйста, его домашний адрес.

— Да вы что? Вы чужой человек, с улицы, мы не имеем права.

— Дайте телефон.

— Да ни в коем случае, это запрещено.

По телефону, действительно, глупо.

Минут через десять я узнал адрес, не помню как, помню, что и не сомневался. Сел на какой-то транспорт, поехал, нашел, позвонил. Опять позвонил. Еще. Наконец дверь открылась. Там стоял средних лет и комплекции гражданин в полном кальсонном костюме стандартного кальсонного цвета. Без погон.

— Ничего, что я в таком виде?

— Если вы и есть Александр Иосифович Уваров, то в самом идеальном виде.

— Уваров — это я. Проходите.

Я представился, похвастался, попросился на работу, пообещал, что не пожалеет.

Он задумался. Сказал:

— Это нелегко. Мест-то, ставок-то нет. Мне бы хороший логик, да еще после МГУ, очень бы подошел, но нелегко.

Опять подумал:

— А вы, нечаянно, не знаете такого логика Смирнова Владимира Александровича?

— Случайно не знаю, но мы работаем вместе, в связке, в паре, я за ним семинары веду, вот у меня…

И достаю эти самую книжку. С собственноручной смирновской благодарностью и еще одной благодарностью, в