Читать книгу - "Из судового журнала - Александр Викторович Иличевский"

А вот Ричард Кромвель. За робкий нрав его прозвали Хер Королевы. Притом что дерзость его отца даровала Англии конституцию, фабрики и заводы. А вот король Яков I. Он любил беззаветно герцога Букингемского, называл его и женой, и мужем. Герцога убил Джон Фелтон, который в советском водевиле охранял чертовку Миледи. А вот хам насилует даму, задрав ей ворох брюссельских кружев. Одной клешней он опрокидывает, как горн, бутылку с водкой, другой справляется с юбкой. По виду этой женщины – с лицом великой страны – не понятно, испытывает ли она боль или наслаждение. IV Реликтовый лес Средней полосы моей отчизны – это дубы и вязы; нынешний смешанный лес – березы, осины, ели, сосны – последствия зарастания площадей, вырубленных и выжженных людьми, не способных к интенсивному земледелию. Когда на месте мавзолея еще шумели дубовые рощи, медведи драли кабанов на Воробьевых горах, а зайцы отбивались от коршунов ударами передних лап, в Оксфордском университете уже больше века студенты превращали теологию в науку. Первый на планете веб-сайт начал работу за две недели до путча. С тех самых пор цивилизация обживает новую вселенную. V А вот Гулливер. Он маленький и большой. Телескоп не интересней микроскопа. О звездах мы знаем больше, чем о человеке. Кроме Свифта, Оксфорд заканчивали и другие печальные люди, изобретшие цивилизацию. Участок Темзы, протекающей через Оксфорд – через «Бычий Брод» – еще до крестоносцев назывался Айсис – вероятно, по имени богини Изиды. Происхождение этого наименования так же загадочно, как бессмыслен взгляд хама на себя в зеркало. Девиз Оксфордского университета: «Господь – просвещение мое». Да, настоящему регулярно приходится раздвигать ноги смерти. Ибо надежда – одно из самых мутных стекол, заслоняющих Бога. VI Джон Донн тоже учился в Оксфорде. В проповеди «Поединок со смертью» он писал, что Бог есть наше спасение, потому что Ему принадлежат врата смерти. Значит, одна из главных тайн науки о мироздании есть тайна анестезии. Никто не знает, как работает анестезия, нет ничего в науке столь же близкого к алхимии, как метод перевода сознания в сон, метод, с помощью которого можно нащупать место крепления к телу души. Роджер Пенроуз, который учился не в Оксфорде, а в Кембридже, подобно Джону Донну считает, что тайна сознания – в смерти. Что оно, сознание, не подвластно вычислениям, и значит, мироздание равносильно мозгу, чья тайна кроется в смерти, в биологии анестезии, в том, как нейроны проникают за границу забвенья. Старый рыцарь Пенроуз заключает, что душа не исчезает вместе с телом, – что квантово-механическая природа разума уравнивает его со звездами, с этими горящими горами из библейского травелога, предпринятого Енохом рука об руку с ангелом Метатроном. Джон Донн, всматриваясь зорко из звездной бездны, внимательно читает то, что пишет Пенроуз, и улыбается. Апокалипсис – это всего лишь когда выпускники университетов вынуждены на поле боя защитить мироздание от посредственности. Что ж? Самые безумные велосипедисты в мире – это студенты Кембриджа, несущиеся по мосту через речку Кем с виртуозностью метеоритов. VII В первых числах июня 1940 года в Париже князя Юсупова спросил журналист: «Вам было противно убивать человека?» – «Не противно, а страшно. На нем имелась печать, смыть которую не удалось даже смертью. – Князь вздохнул и добавил: – Такие люди – уникальны тем, что за ними стоят целые воинства. Гений одинок, а эти – воплощенные головы дракона. Имя им: посредственность. Я понял это, когда стоял над Фонтанкой и смотрел, как черное тело погружается в реку, в крошево льда. Я целился ему в спину. Кто-то смотрел на меня из тьмы над рекой, над городом. Смотрел и ухмылялся». VIII Я давно не был в Ленинграде и теперь уж не соберусь.