Читать книгу - "Из давних времен Христианской Церкви - Алексей Петрович Лебедев"

и предстоятелей христианской Церкви. Одно условливало другое. Лиц священного сана Константин почитал своими «друзьями» (1, 56). Он называл их: «Мои сослужители» (2, 72), считал их лицами самыми близкими к нему и дорогими. Отношения Константина к лицам иерархическим представляют много интересных особенностей и должны быть описаны с надлежащей подробностью. Император глубоко был уверен в силе молитвы священнослужителей и потому просил их, чтобы они не оставляли его своими молитвами (4, 14). Лучшей своей свитой, с которой он почти никогда не разлучался, царь считал лиц священного сана. Он окружил себя предстоятелями Церкви в той надежде, что за это одно Бог христиан, Которому они служат молитвами и духовными жертвами, будет к нему, царю, милостив (1, 32). Для многих в то время представлялось странным, почему Константин оказывает такое уважение и внимание этим лицам, казавшимся ничтожными в особенности по своей простой и бедной одежде, но император разъяснял, что он смотрит на лиц духовных не просто как на людей, а как на служителей великого Бога (1, 42). «Священники, как добрые стражи души, по его словам, должны непрестанно беседовать и быть с ним» (2, 4). Константин держит при себе священных лиц во время всех военных походов, не хочет разлучаться с ними и тогда, когда он предпринимает отдаленный поход против персов. Но вот он, по-видимому, не совсем уверен, последуют ли за ним любезные ему епископы в трудном и небезопасном походе против персов. Происходит трогательное объяснение между царем и окружающим его духовенством и результат выходит самый благоприятный для государя. Об этом Евсевий рассказывает так: «Решившись идти войной на персов и собрав армию, царь объявил о своем намерении окружавшим его епископам и высказал желание, чтобы некоторые из них приняли на себя труд сопутствовать ему и отправлять для него богослужение. Епископы охотно пожелали исполнить его волю и говорили, что они с величайшим усердием пойдут вслед за ним и не имеют в мысли отказываться от предложения; напротив, говорили они, своими непрестанными молитвами Богу мы будем содействовать царю и таким образом помогать ему в военном деле. Царь обрадовался таким словам и тотчас написал им подорожную» (т. е. дал им право пользоваться общественными подводами для передвижения (4, 56). Вместе с епископами Константин возносил молитвы Богу как во время своих походов, так и в мирное время. Он любил проводить с ними время в беседах, посвященных раскрытию различных сторон христианского боговедения (1, 32). Особенно часто в разговорах с ними любил рассказывать о своей жизни и тех ее событиях, в которых он видел явный перст Божий, указующий пути Промысла. Разговаривая в свободное от дел время с епископами, он сообщал им о том, по каким признакам он узнавал: угодно ли такое-то или такое-то его действие Богу, о том, как Бог помогал ему в трудные минуты жизни, и о том, как враги его не имели возможности приводить в исполнение своих козней, будучи удерживаемы всемогуществом Божиим. «Память царя была как бы ковчегом, из которого он вынимал и показывал, что в нем было самого драгоценного». (Евсевий. Похвальное слово Константину, гл. 18).

Очень много приводилось епископам слышать от царя рассказов о необыкновенной чудесной силе, какую обнаруживала во время сражения крестная хоругвь. Вот один из таких рассказов Константина. «Однажды во время сражения, говорит он, в войске произошел шум и распространилось большое смятение. В это время один из хоругвеносцев, до которого дошла очередь нести крестное знамя, очень заробел, передал ношу другому и хотел уйти с поля битвы. И что же? Лишь только трусливый человек начал удаляться, как стрела врага пронзила его и он пал мертв. А, напротив, тот хоругвеносец, который сменил робкого и маловерного, остался жив и невредим, несмотря на то, что в него пускали целые массы стрел. Замечательно, стрелы попадали не в хоругвеносца, а в саму хоругвь. Во всем этом, прибавлял Константин, было что-то выше всякого чуда: каким образом стрелы врагов попадали лишь в маленькое копье, какое утверждено было на хоругви, вонзались в него и пронзали его насквозь и совсем не касались того, кто носил знамя, так что люди, носившие это последнее, оставались неуязвимы» (2, 9)? При другом случае в разговоре с теми же христианскими епископами Константин рассказал о том, как враги боялись крестной хоругви. Когда Лициний, император Востока, начал воевать с Константином, рассказывал этот последний, то языческий император скоро заметил, что войско его претерпевает поражение, как только отдельные части оного встречались с хоругвью, а потому он уговаривал воинов не выходить навстречу хоругви и не смотреть на нее, так как этот предмет опасный и приносящий вред (2, 16).

Из числа многих епископов особенным доверием Константина пользовался церковный историк Евсевий Кесарийский, которого царь, по его словам, высоко ценил как за ученость, так и за примерную жизнь (3, 60). Евсевию не меньше других приходилось слышать от царя рассказов о событиях замечательных в истории деятельности первого христианского венценосца (2, 9). Царь не чуждался бесед и с епископами, не принадлежавшими к православной Церкви. Царя, любившего больше всего единодушие и мир между своими подданными, без сомнения интересовал вопрос: почему те или другие общества, носящие имя христианских общества, однако же, на деле отделяются от Церкви православной, прервали союз с ней? Ближе других к Церкви православной по своему духу и учению были новациане, отпавшие от Церкви в третьем веке, в гонение Декия. С одним из представителей новацианского общества, епископом Акесием, однажды пришлось вступить в беседу Константину. Государь начал выспрашивать его: отчего новациане разорвали союз с Церковью? И когда Акесий, подробно разъяснив в чем именно новациане не согласны с православными, между прочим, сказал: мы не считаем нужным допускать отпущение грехов через покаяние, ибо после крещения не должно грешить, в особенности не должно впадать в грехи смертные. Константин внимательно выслушал слова Акесия, подумал и с тонкой иронией сказал: «Ну так поставь лестницу, Акесий, и взойти один на небо». (Сократ. Церк. история, 1, 10).

Иногда Константин делился с епископами своими наблюдениями касательно нравственного характера христианского общества и высказывал свои мнения: как поступать в том случае, если кто-либо из оглашенных будет искать христианства и стремиться к соединению с Церковью из видов корыстных, например, ради тех благотворений, на какие щедра была Церковь, ради покровительства со стороны лиц, власть имеющих и т. д. Высказывая свои мнения в таких и подобных случаях, царь без сомнения не хотел предрешать окончательно вопросов. Он делился мыслями со своими друзьями, предоставляя священнослужителям действовать, как