Читать книгу - "Кронштадт. Город-крепость. От основания до наших дней - Леонид Ильясович Амирханов"

1 января 1715 г. «за особливую его службу у гаванского дела» Лейна произвели в капитаны 1-го ранга.

Перестройка гаваней по новому проекту началась в 1717 г. Периодически работам мешали шторма и наводнения. По данным С.П. Луппова, «за 22 года – с 1703 по 1725 г. – в Петербурге было 11 больших наводнений»[89]. Однако имеются данные и о наводнениях, случавшихся в допетровскую эпоху и существенно осложнявших жизнь прибрежных селений и Ниена. В весеннее половодье и в осенние шторма вода поднималась здесь на 2–2,5 м выше ординара. Шторма, наводнения и лед разрушали берега и укрепления Ниеншанца, все «крушилось, смывалось прочь под ударами волн, так как валы были сделаны из земли, смешанной с глиной и песком, и не могли противостоять водной стихии».

Нас же больше интересует, как наводнения сказывались на жизни Кронштадта. К сожалению, данных этих не много. Об одном из них Р.В. Брюс докладывал А.Д. Меншикову феврале 1711 г.: «По ведомости полковника Островского, что прошедшаго 1710 году декабря в 10 день от болшой воды окола Кроншлота быки изломаны, и бойницы во многих местех повредила, и пристани поломало, також на Котлине острову Ивановскую батарею повредило, а меншую батарею розбило и лес весь рознесло, а пристань, которая на Котлине острову против Кроншлота, сажен на десять розбило»[90]. Наводнения будут сопровождать Кронштадт, как и Петербург, на протяжении всей его истории.

А.Д. Меншиков

В феврале 1718 г. стенки Военной (Корабельной) гавани (кроме западной) возвышались над водой на 1,5 м. В 1726 г. Кронштадт пострадал от двух наводнений: 18 сентября и особенно сильного 1 ноября. Адмирал Ногаев писал об этом: «…на карауле в Кронштадтской цитадели, вода, выгнав их из караульного дома, сгоняла их с банкета на банкет, потом покрыла все пушечные платформы и принудила отсиживаться на пушках, где они, окачиваемые морскими волнами, пребывали до полуночи».

К 1720-му Военная и Купеческая гавани были готовы, одновременно формировались очертания Средней гавани. Старую гавань начали разбирать в 1720 г. – освобождающиеся камни пошли на строительство стенки, соединяющей Военную гавань с берегом и служащей границей между Военной и Лесной гаванями.

В первых числах января 1717 г. Сенат поручил А.Д. Меншикову осмотреть стройку. Александр Данилович нашел старую гавань недостаточной и приказал удлинить ее еще на 106,7 м к востоку. К концу зимы приказ Меншикова выполнили.

Вооружение на стенах гаваней Петр осматривал 25 апреля 1720 г. На стенках Купеческой гавани он приказал установить 100 пушек, а на стенках Военной – 80. Эту работу он получил шаутбенахту (контр-адмиралу) П.И. Сиверсу. Для выполнения этой задачи Сивере распорядился расширить батарею на юго-восточном углу Военной гавани почти на 42 м, чтобы получить место для установки дополнительных орудий. На северо-западном углу Военной гавани батарею срубили от самых ворот до угла. 6 мая 1720 г. Сивере доложил Петру: «По ныне по тем батареям поставлено 80 пушек, а торговом гавану 41»[91].

Объективные причины и наводнения не позволяли ускорить строительство гаваней, и Петр, не скрывавший своей нетерпеливости, передал все руководство этими работами под начало сенатора М.М. Самарина, при этом строго наказывая ему: «Ведать и надсматривать дело гаванное, чтоб, кроме боль-верков, сей зимы кончено, в чем неусыпно радеть и делать и понуждать, чтоб конечно было сделано, несмотря ни на кого делать прямо под потерянием живота». С приходом М.М. Самарина работы пошли более организованно и немного быстрее. Но перебои в поступлении денежных средств и периодическая нехватка лесоматериалов сдерживали ход работ.

Необходимо отметить, что Петр I, строго оберегавший леса и сам посадивший огромное количество деревьев, своими указами ограничивал вырубку лесов в окрестностях Петербурга. Однако ради скорейшего окончания гаваней ему пришлось решиться на крайнюю меру – в 1719 и 1721 гг. он издавал указы, по которым «велено лес, где годный к тому сыщется, рубить и гавань достраивать».

Начиная с весны 1719 г. и почти до конца навигации на отдельных готовых участках гаваней стали устанавливать пушки. 27 января 1720 г. Петр, находясь на Котлине, приказал М.М. Самарину строить в гавани западную Купеческую стенку, а существующую старую стенку разобрать и оградить ею Лесную гавань от берега до угла Военной гавани.

Чистовая отделка последней гавани – Военной – завершилась в 1723 г., и ее полное вооружение составили 72 орудия. Под стать этой мощной гавани более активно продолжилось оборудование гаваней для приема и обслуживания военных и торговых кораблей. Однако деревянные гавани и молы в условиях балтийских штормов да и просто со временем требовали ремонта и частичного восстановления. Эти работы продолжалась вплоть до строительства гранитных гаваней, но деревянные молы этих гаваней будут сопутствовать им на всем протяжении их существования.

Строительство в начальный период велось «нарядом рабочих от губерний» на основании изданного в январе 1712 г. сенатского указа, в котором говорилось: «Для строения на Котлине фортеции и жилья положить на все губернии ныне 3000 человек, чтобы губернаторов держали по два безсменных надзирателя и работу начали в это лето». Но людей постоянно не хватало, и К. Крюйс неоднократно писал об этом, отмечая, в частности, что рабочие уже два месяца соли не получали.

Одновременно началась усиленная постройка казарм для сухопутных и морских команд. Лес готовили на «Дудоровой стороне», то есть на южном берегу Финского залива. Строить надо было как можно скорее, так как больных «из гарнизона и рабочих было 500 чел.»[92].

Стоит еще раз напомнить о тех условиях, в которых существовали «работные» люди того времени. Почему-то особенный упор в этих действительно ужасных историях делается на положение в Петербурге и Кронштадте. Патриарх отечественной истории В. Ключевский писал: «Едва ли найдется в военной истории побоище, которое вывело бы из строя больше бойцов, чем сколько легло рабочих в Петербурге и Кронштадте». Мне кажется, что здесь прежде всего слышна нелюбовь к Петербургу и Кронштадту. Как там у Пушкина? «Жестокий век – жестокие сердца». Жизнь человеческая тогда стоила меньше копейки. Чуть провинился – вырвать ноздри или сечь кошками. А вешали и рубили головы довольно часто. А сколько погибло людей на строительстве Ладожских каналов? А вспомните Некрасова с его железной дорогой. Да, условия были ужасные, но это характерно для всей России того времени. Характерно и подметное письмо какого-то солдата, в котором между жалобами и выражением боязни житья на острове есть страшная фраза «а уж Котлин ад злой».

Реально помочь больным и увечным стало возможно начиная