Читать книгу - "Жизнь графа Николая Румянцева. На службе Российскому трону - Виктор Васильевич Петелин"

поста обер-гофмейстера малого двора не освободила Екатерину от забот о сыне, она долго выбирала из тех, кого хотела поставить на его место. Наконец 5 ноября 1773 года Екатерина II назначила генерала Николая Ивановича Салтыкова главным смотрителем малого двора, дав ему серьезную инструкцию поведения при великокняжеской семье. Тут же написала и сыну письмо по случаю этого назначения:

«Я назначила к вам генерала Салтыкова. Таким образом, при вас будет выдающееся лицо, и не только для того, чтобы придать важности вашим выходам, но и для того, чтобы он держал в полном порядке лиц, назначенных при вас соответственно вашему званию. Он будет представлять вам иностранцев и других лиц, он будет заведовать вашим столом и прислугой, смотреть за порядком и внешностью, требующеюся при дворе. Это человек, преисполненный честности и кротости, которым были довольны везде, где он был употребляем, поэтому я не сомневаюсь, что вы поладите и что он поведением своим постарается заслужить ваше благорасположение, которое прошу ему оказывать.

Ваши поступки очень невинны, я это знаю и убеждена в том; но вы очень молоды, общество смотрит на вас во все глаза, а оно – судья строгий: чернь во всех странах не делает различия между молодым человеком и принцем: поведение первого, к несчастью, слишком часто служит к помрачению доброй славы второго. С женитьбой кончилось ваше воспитание; отныне невозможно оставлять вас долее в положении ребенка и в двадцать лет держать вас под опекой; общество увидит вас одного и с жадностью будет следить за вашим поведением. В свете все подвергается критике; не думайте, чтобы пощадили вас, либо меня. Обо мне скажут: она предоставила этого неопытного молодого человека самому себе, на его страх; она оставляет его окруженным молодыми людьми и льстивыми царедворцами, которые развратят его и испортят его ум и сердце; о вас же будут судить, смотря по благоразумию или неосмотрительности ваших поступков; но подождите немного. Это уже мое дело вывести вас из затруднения и унять это общество и льстивых и болтающих царедворцев, которые желают, чтобы вы были Катоном в двадцать лет, и которые стали бы негодовать, коль скоро вы бы им сделались. Вот что я должна сделать: я определяю к вам генерала Салтыкова, который, не имея звания гофмаршала вашего двора, будет исполнять его обязанности. Сверх того приходите ко мне за советом так часто, как вы признаете в том необходимость: я скажу вам правду с всею искренностью, к какой только способна, а вы никогда не оставайтесь недовольны, выслушав ее. Понимаете! Вдобавок, чтобы основательнее занять вас, к удовольствию общества, я назначу час или два в неделю, по утрам, в которые вы будете приходить ко мне один для выслушания бумаг, чтобы ознакомиться с положением дел, с законами страны и моими правительственными началами. Устраивает это вас?» (Шильдер. С. 76).

Павла Петровича вполне устраивало мнение императрицы, ее советы и предложения. Но об этом письме вскоре узнали и начались разные толки. Граф Дмитрий Михайлович Матюшкин, камергер малого двора, в откровенном разговоре с великой княгиней намекнул, что генерала Салтыкова прислали для досмотра и доклада императрице о том, что делается при малом дворе. Наталья Алексеевна, так стала зваться Вильгельмина, приняв православие, передала это Павлу Петровичу, который пришел просто в ярость от подобного контроля. Честно рассказал о своих подозрениях императрице, назвал имя льстивого царедворца. Екатерина написала грозную записку обер-гофмаршалу Николаю Михайловичу Голицыну, который тут же распорядился удалить камергера Матюшкина от малого двора.

Потом разумные действия генерала Салтыкова покорили великого князя, он стал с ним часто беседовать, особенно интересовали его военные походы Салтыкова и его размышления о военной жизни, о снаряжении армии и ее предназначении. Уже тогда великий князь думал о проекте управления государством.

Но через несколько месяцев до императрицы стали доходить слухи, а потом проверенные вести о том, что великая княгиня Наталья Алексеевна резко изменилась, стала более внимательно приглядываться к внутренней и внешней политике, следила за боевыми действиями русской армии против турок, стала чаще разговаривать с графиней Румянцевой, расспрашивать о графе Румянцеве, о ее детях. С некоторым удивлением она видела, как быстро возвышается Григорий Потемкин, только появившийся во дворце, уже генерал-адъютант, стал вхож в спальню императрицы; разговоры с Павлом, графом Паниным приоткрыли весь цинизм и разврат фаворитизма, с ее точки зрения, императрицы; она стала более откровенной в своей связи с графом Разумовским, который не скрывал своих чувств и почти всегда бывал третьим с великим князем и великой княгиней. Великий князь словно не замечал их триединство, он с детства дружил с Андреем, а потому дружба Андрея с великой княгиней вовсе его не беспокоила. Но не так доверчива была императрица, увидев, что юная великая княгиня пошла по ее стопам, а это не сулило великому князю ничего хорошего. Она, императрица, свободная женщина, муж ее скончался, она имеет право выбора, а великая княгиня вступила на путь разрушительницы законного брака, а это непростительно, постыдно, пора вмешаться в жизнь этой якобы счастливой семьи. Но у нее нет никаких доказательств неверности великой княгини, а фаворитизм – это неотъемлемая суть придворной жизни во всей Европе. Вмешиваться не стоит, пока надо наблюдать, необходимо еще присмотреться…

На одном из императорских заседаний в Эрмитаже братья Румянцевы были представлены барону Мельхиору Гримму и Дени Дидро, прибывшим в Петербург по приглашению Екатерины II. Екатерина II состояла в переписке с бароном Гриммом уже несколько лет (как известно, и с Вольтером, Д’Аламбером, Дидро, другими энциклопедистами), но только сейчас с ним познакомилась лично и быстро подружилась, настолько барон был учтив, образован, а из его переписки было ясно, что он вел знакомство чуть ли не со всеми европейскими правителями, большими и малыми, знал чуть ли не все интриги и сплетни державных дворцов, разбираясь и во внешней европейской политике, не оставаясь в стороне и от сложностей и противоречий внутреннего устройства этих держав.

Великая ландграфиня Дармштадтская, хорошо его знавшая, поручила барону Гримму вместе с ее сыном, братом принцессы Вильгельмины, невесты великого князя Павла, поехать в Петербург в сентябре 1773 года на свадьбу сестры. 15 августа принцесса Дармштадтская приняла православие, а 29 сентября стала великой княгиней Натальей Алексеевной. Павел был в восторге от своей обаятельной жены, красивой, умной, волевой, властной.

Барон Гримм присутствовал при всех этих торжествах, разделяя радость и надежды императорского двора – нужен наследник, продолжение рода Петра Великого.

После знакомства барона с императрицей многие пытались расспросить, как прошла его первая встреча с Екатериной Алексеевной.

– Я был позван к ней, –