Читать книгу - "Арабский Геродот - Дмитрий Валентинович Микульский"

«добродетельном городе» во главе с монархом-философом. Он соединил учение Аристотеля с неоплатонизмом, доказывая, что божество создает мир через ряд эманаций (истечений), каждой из которых соответствует определенный «космический ум» и определенная небесная сфера. «Нижайшим» среди этих умов является «активный ум», которому подчиняется «подлунный мир», где обитают люди.

Родственники будущего путешественника понимали, что систематическое образование можно получить только внимая мудрым шейхам — знатокам различных наук, которые ежедневно сидели у колонн крупнейших багдадских мечетей в окружении почтительно слушавших их учеников — ведь высших учебных заведений в европейском смысле этого слова тогда на Ближнем Востоке не существовало и преподавание считалось частным делом. Каждый из арабо-мусульманских ученых-улемов за свою жизнь знакомился с рядом сочинений своих учителей и других специалистов данной отрасли знания. В Багдаде большинство преподававших в мечетях шейхов были также авторами собственных научных произведений. Процесс обучения состоял в том, что учитель передавал ученикам тексты известных ему сочинений по определенной отрасли знания. Под руководством преподавателя ученики прорабатывали одну или несколько книг. За каждое прочитанное с учителем сочинение ученик получал иджазу — диплом, который свидетельствовал о том, что он помнит данный труд наизусть и переписал его. Овладев суммой текстов по какой-либо отрасли, известных одному учителю, ученик мог перейти к другому или даже уехать в иной город для продолжения образования. Степень учености того или иного человека определялась количеством проработанных сочинений и репутацией учителя. Сведения о проработанных книгах записывались либо на отдельном листе, либо на экземплярах изученных сочинений.

Господствующей формой обучения была диктовка. Само же собрание учеников во главе с учителем называлось маджлисом (дословно «посиделкой»). Учитель в богатом кафтане и белой чалме восседал среди слушателей, образовывавших вокруг него кружок — халаку. Шейх начинал занятие с произнесения хвалы Аллаху и пророку Мухаммаду. После этого кто-нибудь из учеников читал несколько аятов — стихов из Корана. Затем все собравшиеся совершали молитву, в которой молили Аллаха ниспослать благоденствие Багдаду (или другому городу, где проходили занятия) и помочь слушателям усвоить новые знания. Знаком окончания занятия служили слова учителя: «Встаньте» (по-арабски «Куму»), После этого собравшиеся вновь творили молитву, благодаря Аллаха за успешное завершение занятия.

На занятия ученики должны были являться опрятно и скромно одетыми, с бумагой, чернильницами и каламами — специально очиненными тростниковыми палочками для письма. Для слушателей считалось хорошим тоном носить платье с широкими рукавами — туда прилично и удобно прятать записи. Разумеется, слушатели, или, как их называли в арабо-мусульманском мире, туллаб ал-илм — «искатели знаний», окружали своих учителей — шейхов — всяческим вниманием и почетом. Если любимый учитель умирал, ученики ломали каламы, разбивали чернильницы, разрывали одежды и расцарапывали себе лица. В таком виде они с громкими стенаниями ходили по улицам Багдада, чтобы все жители могли разделить их скорбь по умершему наставнику. Но горе самонадеянному шейху, который недостаточно подготовился к лекции или говорит ученикам не то, что им нужно. В таком случае они могут прервать маджлис громкими криками, а то забросать незадачливого преподавателя чернильницами.

Масуди учился у многих выдающихся ученых своего времени, прославившихся в различных областях существовавшего тогда знания. Весьма большое внимание уделял наш автор изучению филологических наук. Это неудивительно. Ведь, наверное, с раннего возраста он стал интересоваться поэзией и прозой, думать о том, чтобы создать такой историко-географический труд, в котором сведения по географии Земли и истории населяющих ее народов были бы изложены в занимательной форме. Поэтому среди своих учителей Масуди называет таких известных филологов конца IX — начала X века, как ал-Ваки (ум. в 918 г.), аз-Заджжадж (ум. в 923 г.), Ибн Дурайд (ум. в 933 г.), Нифтавайх (ум. в 935 г.), Ибн ал-Анбари (ум. в 935 г.), уже упоминавшийся нами Сули (ум. в 946 г.).

Масуди занимался не только филологией. Интересовался он также мусульманским правом и богословием, слушал лекции таких известных в начале X в. правоведов, как Абу-л-Аббас Ахмад ибн Сурайдж и Ибрахим ибн Джабир. Наибольшее влияние на нашего автора из всех религиозно-правовых школ тогдашнего ислама оказал мутазилизм — крупное теологическое направление в исламе, которое наряду с мусульманским правом — фикхом — разрабатывало спекулятивную догматику. Мутазилиты первыми стали использовать философские и логические методы для истолкования новых положений ислама, для выяснения взаимоотношений между Божеством и человеком. Они выступали против наивного антропоморфизма в понимании сущности Аллаха, который был характерен для более ранних направлений в исламе. Они, в частности, подчеркивали, что Бог не может обладать атрибутом речи, так как это, по их мнению, противоречило бы одному из основных догматов ислама — догмату о единстве Божества. По этой причине мутазилиты выдвинули тезис о том, что Коран, считавшийся продиктованным основателю ислама Мухаммад Аллахом, не существовал извечно, а был сотворен в определенное время. Святость Корана заключается не в букве его, а в духе, поэтому возможно его аллегорическое толкование. Согласно воззрениям мутазилитов, человек обладает свободой воли и несет ответственность за свои хорошие и дурные поступки перед Божеством.

Многие халифы были сторонниками идей мутазилизма, а Мамун даже объявил его официальной идеологией. При этом халифе, а также при его ближайших преемниках существовал даже специальный трибунал — михна. Вызванные на заседания михны улемы должны были высказаться по поводу тезиса о сотворенности Корана и свободе воли индивида. Тех, кто был не согласен с мутазилитской трактовкой этих вопросов, жестоко наказывали — казнили, подвергали избиениям, ссылали, запрещали преподавать. Таким образом, рационалисты-мутазилиты поступали со своими идейными противниками весьма жестоко. Известно даже, что один из приближенных халифа Мамуна, посланный им на границу с Византией для проведения выкупа пленных мусульман, пропускал через сторожевой пост только тех из них, кто заявлял о том, что Коран не существовал предвечно, а был некогда сотворен. Тех, кто придерживался противоположной точки зрения или от испуга не мог сказать ничего вразумительного, ревностный поборник мутазилизма оставлял в византийском плену. Однако при халифе Мутаваккиле официальной государственной доктриной стал ортодоксальный суннизм, и теперь преследованиям стали подвергать уже самих мутазилитов.

К X в. страсти вокруг суннитско-мутазилитских противоречий, по крайней мере на государственном уровне, уже улеглись и мутазилизм превратился просто в одну из многочисленных мусульманских богословско-юридических школ, число которых в Багдаде и других крупных городах Халифата было весьма велико. Очевидно, Масуди привлекало в мутазилитах их умение вести богословско-философские диспуты, свободно и ясно высказывать свои мысли. Он был знаком со многими видными представителями этого направления в тогдашнем исламе: ал-Джуббаи (ум. в 915 г.), ал-Хасаном ибн Мусой ан-Наубахти (ум. в нач. X в.), Ибн Абдаком ал-Джурджани (ум. в нач. X в.), Абу-л-Касимом ал-Балхи ал-Кааби (ум. в 930 г.) и другими.

Однако, по