Читать книгу - "История Израиля. Том 2 : От зарождениения сионизма до наших дней : 1952-1978 - Говард Морли Сакер"

в случае давно отмененной Смешанной комиссии по вопросам перемирия; однако этот комитет не имел ничего общего с предлагавшимися постоянно действующими смешанными израильско-египетскими патрулями.

Придерживаясь своей политики неуступчивости, египетский президент полагался на американскую поддержку — и по большей части он ее получил. Киссинджер использовал в Иерусалиме все свое красноречие и дипломатические навыки, чтобы обеспечить “гибкость” израильской позиции. Под нажимом Киссинджера Рабин в конечном итоге согласился отказаться от нефти Абу-Рудейса, от идеи судов со смешанной командой в Суэцком канале и даже от совместных израильско-египетских патрулей; он, однако, не пошел на компромиссы по другим позициям. Тогда, по просьбе Киссинджера, Джеральд Форд[274], сменивший Никсона в августе 1974 г. на посту президента США (после “Уотергейтского дела”), направил Рабину личное послание. Если Израиль будет и далее проявлять такую неуступчивость, говорилось в послании, то у Соединенных Штатов не останется другого выхода, кроме как “пересмотреть” свою ближневосточную политику. С другой стороны, президент указывал, что его правительство готово предложить Израилю бессрочное соглашение относительно военной помощи с целью компенсировать все израильские территориальные уступки на Синайском полуострове. Надо, однако, подчеркнуть, что в Вашингтоне выбрали не лучшее время для такого обращения к маленькой стране, полагавшейся исключительно на американскую поддержку. В то время как челночные переговоры Киссинджера на Ближнем Востоке зашли в тупик, на Дальнем Востоке достиг печальной кульминации другой конфликт. Армия коммунистического Северного Вьетнама перешла в решительное наступление, ситуация в Южном Вьетнаме резко изменилась к худшему, и правительство Сайгона обратилось к США за дополнительной экономической и военной помощью — которая была ему обещана Никсоном во время Парижских переговоров за два года до того. Но Никсон ушел в отставку, а конгресс, под влиянием совокупности противоречивых мотивов, отказался от ранее принятых обязательств и не направил в Южный Вьетнам не только ни единого самолета, но и в буквальном смысле ни ящика боеприпасов, ни цента денег. И американские законодатели, не шевельнув пальцем, наблюдали, как еще одна азиатская страна переходит на коммунистическую орбиту.

Каковы бы ни были соображения и обстоятельства, определившие такое решение США относительно Вьетнама, многие израильские руководители и немалая доля израильской общественности восприняли эту дальневосточную ситуацию как зловещий намек. Политические лидеры всех партий и граждане всех взглядов и убеждений с редким единодушием приняли решение не отказываться от естественной защиты синайских горных перевалов ради американских обещаний оказать Израилю поддержку в будущем. Таким образом, в последнюю неделю марта, когда обе стороны явственно оказались в тупике, Садат объявил Киссинджеру, что не видит смысла в продолжении переговоров. Было очевидно, что Госсекретарю не удалось “сдать” израильтян. Вернувшись напоследок в Израиль, Киссинджер совершил символическую поездку в Масаду, после чего отправился в аэропорт Лода, где и распрощался, едва ли не со слезами на глазах, с Рабином и Алоном.

Разъединение и передышка

По пути в США, беседуя в самолете с журналистами, Киссинджер с трудом мог скрыть свое разочарование израильской “близорукостью” и “неуступчивостью”. По прибытии в Вашингтон Госсекретарь также стал высказывать в адрес иерусалимских руководителей критические замечания из категории “не для печати”. По его настоянию президент Форд заявил на пресс-конференции, что настало время для того, чтобы США “пересмотрели” свою ближневосточную политику. В рамках такого “пересмотра”, а также с тем, чтобы побудить Рабина заново осмыслить свое положение, США начали задерживать обещанные Израилю поставки вооружений. Но даже в такой ситуации, находясь в политической изоляции и став заложником американского и мирового общественного мнения, израильтяне испытывали чувство коллективного облегчения, осознавая, что они не променяли свою территориальную безопасность на “пустые уступки”. Если Рабин стал премьер-министром, имея минимальную поддержку в народе, то теперь твердость, проявленная им в ходе челночных переговоров, обеспечила ему беспрецедентный вотум доверия в кнесете — девяносто два голоса к четырем. Человек военной дисциплины и порядка, поддерживаемый такими союзниками, как Алон и Перес, знающими не понаслышке, что такое кризисные ситуации, Рабин был не из тех людей, кто ломается под международным давлением. Ко всему прочему, он и его коллеги понимали, что Египту мир нужен не менее, чем Израилю.

И они не ошибались. За участие в войне Египет заплатил высокую цену — несмотря на все вливания нефтедолларов. В 1974 г. инфляция в стране достигла угрожающего уровня в 40 % и продолжала расти. Экономика изнемогала под грузом военных расходов, составлявших пятую часть ВНП, а Каир захлестнула волна беженцев из городов, расположенных в зоне Суэцкого канала, — их количество исчислялось сотнями тысяч. К концу года правительство Садата расходовало на одни только продовольственные субсидии 900 млн долларов. Экономика страны страдала от недопроизводства; система коммунальных услуг, транспорт, водопровод и канализация, службы здравоохранения — все находилось на грани краха. Тем временем Советский Союз, разгневанный возобновлением египетских контактов с США, отклонил просьбу Садата о пересмотре условий выплаты долга (достигшего почти 7 млрд долларов). Каир, нуждавшийся в американской помощи для оказания дипломатического нажима на Израиль и с этой целью возобновивший контакты с США, в еще большей степени испытывал потребность в американской поддержке для спасения и перестройки своей экономики. На первых порах Садат решил приступить к разминированию Суэцкого канала и очистке его русла от накопившегося за это время мусора. К весне 1975 г., благодаря значительной помощи США и Великобритании, эта задача была практически выполнена. И вот теперь, буквально через три дня после провала мартовской челночной миссии Киссинджера, египетский президент решил сделать заявление пропагандистского характера о начале экономического обновления страны. Он объявил, что Суэцкий канал откроется для судоходства 5 июня, а затем начнется восстановление городов в зоне канала. И в самом деле, у Садата не было другого выхода. Египтяне не имели больше ни ресурсов, ни силы воли для возобновления военных действий, и в Израиле это поняли раньше, чем в США. Сам Садат практически в открытую сказал об этом президенту Форду 1 июня в Зальцбурге. В ходе откровенной и доверительной беседы египетский лидер дал понять Форду, что не исключена возможность определенных “подвижек” в отношениях с Израилем.

Между тем, в качестве жеста доброй воли, израильтяне объявили 2 июня, что готовы, в ответ на решение Египта открыть судоходство по Суэцкому каналу, отвести половину своих разрешенных (в рамках израильско-египетского соглашения о разъединении сил) танков и войск, а также всю артиллерию на расстояние от 18 до 24 миль от берега канала. Такой жест способствовал и смягчению напряженности в отношениях между Иерусалимом и Вашингтоном. Вскоре после этого, на второй неделе июня, Рабин прилетел в Бонн, где встретился с Фордом и Киссинджером, прибывшими на сессию НАТО. Их беседа была откровенной