Читать книгу - "Император Наполеон - Николай Алексеевич Троицкий"

императорским вензелем и пригласил его наведываться к нему в Лонгвуд со всем семейством. «Я горько плакала, — вспоминала о том дне Бетси. — Наполеон подошёл ко мне: «Не надо плакать, мадемуазель Бетси. На следующей неделе вы приедете ко мне, и мы будем видеться часто». С этими словами «император осушил слёзы Бетси своим платком с вышитой монограммой, а затем вручил его девушке вместе с прядью своих волос»[1979]. Далее вновь цитирую Бетси: «…он подарил мне очаровательную бонбоньерку, которой я часто восхищалась <…>. Я снова заплакала и выбежала из комнаты. Из окна я наблюдала за его отъездом. Сердце моё не выдержало, я бросилась на кровать, чтобы вволю выплакаться».

В Лонгвуде супруги Бэлкомб и обе их дочери гостили у Наполеона неоднократно, но всякий раз получали за это выговор от Лоу как нарушители его запретов. Поэтому их визиты к императору становились все реже и короче, а в марте 1818 г. Лоу выпроводил всю их семью с острова «в отпуск, в Англию» и не разрешил вернуться на Святую Елену[1980].

По данным Жильбера Мартино, в Европе слух об отеческой симпатии Наполеона к Бетси Бэлкомб «дал повод утверждать, что 14-летняя девочка была любовницей великого императора. На Святой Елене эти слухи распространялись благодаря французскому и австрийскому комиссарам. На самом деле Бетси заменяла Наполеону его сына, малолетнего Римского короля, сосланного в Вену»[1981]. Кстати сказать, известный, переведённый на разные языки (включая русский) исторический роман английского писателя Томаса Костейна «Последняя любовь» о взаимоотношениях Наполеона с Бетси Бэлкомб основан на гораздо более проверенных фактах, нежели на предвзятой молве и авторских домыслах.

Судьба Бетси после отъезда с острова Святой Елены сложилась удачно[1982]. Она жила в Лондоне, давала уроки музыки, там в 1830 г. вышла замуж, а в 1844 г. опубликовала свои воспоминания, которые неоднократно переиздавались и в Англии, и во Франции[1983], и, вероятно, в других странах, что сделало её, по признанию Бена Вейдера, «всемирно знаменитой»[1984].

В Лондоне Бетси с 1830 г., когда её впервые посетил вернувшийся из Америки Жозеф Бонапарт и подарил ей дивное кольцо с камеей, поддерживала связи с родственниками Наполеона. Когда же один из них, племянник любимого ею «Бони», стал императором Франции под именем Наполеона III, он преподнёс ей ещё более дорогой подарок — имение в Алжире. Бетси даже стала героиней одноимённой пьесы английского драматурга Мориса Юма. Умерла она в Лондоне в 1871 г., прожив 69 лет[1985].

Итак, с декабря 1815 г. после двух «розовых» месяцев, прожитых в Бриарах, потянулись для Наполеона воистину «чёрные» пять с половиной лет заточения в Лонгвуде. Автор предисловия к французскому изданию книги Жильбера Мартино Жак Журкен определил эти годы как «жизнь Гулливера под властью лилипутов»[1986]. Довольно многолюдная для изгнанника свита то облегчала, а то и осложняла ему эту жизнь. Познакомимся с теми, кто окружал Наполеона в Лонгвуде, поближе.

Главным из них был неизменный с 1813 г. (после смерти М.Ж.К. Дюрока) гофмаршал императора, генерал граф Анри-Грасьен Бертран (1773–1844) — способный военачальник (командовал корпусом в Великой армии) и блестящий военный инженер, но в первую очередь администратор, правда (по мнению Ж. Мартино), «не столько умный, сколько исполненный всяческих сведений»[1987]. Если главным в свите Наполеона был Бертран, то самым близким к императору и самым полезным, «лучшим из собеседников» был граф Мари-Жозеф-Эмманюэль-Огюст-Дьедонне де Лас-Каз[1988] (1766–1842). Бывший морской офицер и камергер императорского двора, он добровольно последовал за Наполеоном в изгнание прежде всего как литератор. Именно он составит исторический «Мемориал Святой Елены» (записки под диктовку Наполеона его воспоминаний, исследований, афоризмов плюс собственный дневник) и будет признан «самым серьёзным свидетелем последних лет императора»[1989]. Хорошо сказал о «Мемориале» Лас-Каза Жильбер Мартино: «Его будут читать в городах и деревнях, во дворцах иностранных государей и в халупах, и повсюду, благодаря удивительному дару Лас-Каза как бы растворяться в тени своего гениального собеседника, будет слышен громовой голос бывшего владыки Европы, как если бы, чудом преодолев огромное расстояние, читатель оказался в замкнутом пространстве Лонгвуда»[1990].

Третий из генералов императорской свиты — Гаспар Гурго (1783–1852), между прочим, сын скрипача из придворной капеллы Людовика XVI — был прежде всего храбрым солдатом. Герой Аустерлица и Сарагосы, он был ранен под Смоленском и первым вошёл в Московский Кремль, но в изгнании, каждодневно общаясь с Наполеоном, поклонялся ему так назойливо и демонстративно, что стал докучать своим обожанием. «Я же ему не жена, — воскликнул как-то император, выйдя из себя, — и не могу с ним спать!»[1991]

О четвёртом генерале, Ш.-Т. Монтолоне, речь пойдёт в следующем параграфе, но здесь уместно сказать о скандальной версии относительно взаимоотношений Наполеона с Альбиной Монтолон — женой генерала. Англичане (агенты Лоу) и австрийский комиссар фон Штюрмер распускали на острове слух, которому поверил Д.С. Мережковский: «Г-жа Монтолон находилась в любовной связи с императором; от него родился у неё ребёнок в Лонгвуде (дочь, названная Наполеоной. — Н.Т.); и это, кажется, знают все, кроме мужа; а может быть, знает и он, но терпит»[1992]. Андре Кастело, признавая наличие таких слухов, резонно подчёркивает: «Никаких доказательств на этот счёт не имеется, а историку всегда следует оставаться в своих суждениях благоразумным»[1993].

Что касается врачей (тоже входивших в ближайшее окружение Наполеона), то с Барри О'Мира, которому император доверял и симпатизировал, мы уже знакомы, а присланный вместо него 21 сентября 1819 г. (за один год и семь с половиной месяцев до смерти Наполеона) корсиканец Франчески Антомарки (1789–1838) фигурирует в специальной литературе как человек и врач «грубый, невежественный и самомнительный»[1994]. По некоторым данным, Наполеон испытывал к нему «такое презрение, что обещал уделить ему по завещанию 20 франков для… приобретения верёвки, на которой Антомарки должен повеситься»[1995]. Возможно, какое-то время всё было именно так, но в «8-м дополнительном распоряжении» к завещанию император «уделил» Антомарки пожизненную пенсию в размере 6 тыс. франков[1996].

Главным из личных слуг императора на острове Святой Елены, как и на Эльбе, был его первый камердинер Луи-Жозеф Маршан (1791–1876), мать которого, кстати, нянчила Римского короля. Он заменил Констана Вери, который в дни первого отречения Наполеона сбежал от императора вместе с мамлюком (телохранителем-оруженосцем) Рустамом. С тех пор и до последних дней Наполеона Маршан всегда был при нём и служил ему с фанатичной преданностью, которую император прославит такой фразой