Читать книгу - "Династии Сперанских, Филатовых, Живаго, Овчинниковых и ХХ век. Записки счастливого человека - Алексей Адрианович Овчинников"

Лариса училась на другом потоке, и поэтому на лекциях мы не встречались. Она была красивой девушкой, с правильными чертами лица, карими глазами и почти черными, коротко подстриженными волосами. Ее кожа имела слегка смугловатый оттенок и легко воспринимала солнце, темнея от загара прямо на глазах. В тот день Лариса с женой своего двоюродного брата Наташей и со своим приятелем Сашей Кривопаловым приехала в Турист покататься на лыжах. Приехали они в гости к Толику Майорову, а он повел своих гостей на Шуколовскую гору, обещая удивить их очень красивыми видами, а заодно показать, как катается на горных лыжах. Так мы впервые и встретились.

Мы разговорились с Ларисой, начали вспоминать общих знакомых, которых у нас оказалось немало. Было очень интересно и легко разговаривать, и я никак не мог закончить нашу беседу. В конце дня Толик и девушки позвали меня дойти с ними до Стрёкова выпить чаю и перекусить у них в доме. Я с радостью согласился, так как мне не хотелось расставаться с Ларисой. Мы пошли в Стрёково по лесной лыжне. Дорога через лес была очень красивой, но идти по ней нам с Майоровым приходилось, постоянно толкаясь обеими палками, так как пятки наших высоких ботинок были намертво прикреплены к лыжам.

Посидев у Майорова пару часов, мы все вместе, уже в темноте, пошли на лыжах по заснеженной дороге в Деденево и зашли к нам на дачу, где перед отъездом в Москву мне необходимо было забрать свой рюкзак. В поезде мы договорились, что будем встречать Новый год у Майорова. Но Лариса, к моему огорчению, сказала, что уже обещала одному из своих приятелей, Олегу Тищенко, с которым она встречалась уже довольно давно, встретить Новый год у его друзей. Но после праздника она согласилась вновь приехать в Турист и дала мне свой домашний телефон.

Я не помню точно, с кем я встречал Новый, 1962 год у Майорова. Мы приготовили факелы, чтобы после новогоднего застолья покататься с ними на майоровской горке рядом с домом. Часов в десять вечера я, надев свои спусковые лыжи, полетел коньковым ходом по обледенелой дороге в Деденево, пришел на почту и позвонил Ларисе. Она оказалась дома, еще только собираясь в гости, и была очень удивлена моему звонку. Я объяснил ей, что хочу поздравить ее с наступающим Новым годом сейчас, так как сделать это после двенадцати невозможно, и специально приехал на лыжах из Стрёкова на почту, которая вот-вот закроется. А потом я снова побегу в Стрёково, чтобы успеть туда к двенадцати часам. Мне кажется, Ларисе было приятно, что я позвонил ей, во всяком случае, разговаривала она со мной очень любезно.

Скоро я понял, что ни в какую девушку до нее я не был влюблен так сильно. Она, похоже, отвечала мне взаимностью. Лариса, окончив институт на год раньше меня, в ту весну работала по распределению в поликлинике старых большевиков на Неглинке. Иногда, когда мне удавалось взять нашу «Волгу», я приезжал за Ларисой к концу ее работы и отвозил домой, а когда машина была занята, ждал на улице, и мы пешком по арбатским переулкам шли к ее дому на Смоленском бульваре. С ней было очень легко и просто. Она рассказывала мне о своих пациентах, а я о своих занятиях и планах. К ее дню рождения четвертого марта я склеил из ватмана квадратную коробку в форме вазы, скупил на рынке все ландыши, которые тогда еще не запрещалось продавать, и отнес ей в подарок, первый раз переступив порог ее квартиры. Там я познакомился с ее милейшей мамой Инной Ивановной и младшей сестрой Таней, тогда еще школьницей седьмого класса. Они сразу же стали моими союзницами.

Мне захотелось познакомить Лару со своими родителями. Отец тогда еще жил вместе с нами. Зная, что Лариса любит балет, я купил четыре билета в Зал Чайковского на одноактные балеты Касьяна Голейзовского и пригласил ее, сказав, что там будут и мои предки. К несчастью, Лариса простудилась и у нее поднялась температура, но она все же пошла со мной. В тот вечер она была в коротком, облегающем ее фигуру платье цвета перванш и в туфлях на очень высоком каблуке, и ее красивые стройные ноги выглядели восхитительно. От простуды у нее блестели глаза, и она была потрясающе красива. Маме она сразу очень понравилась. Отец, насмотревшийся на фтизиатрических больных, тем не менее спросил у меня, не болеет ли Лариса туберкулезом, такой лихорадочный румянец был у нее на щеках. Но я успокоил его.

Где-то в начале апреля, отвозя Лару домой после работы, я остановил машину в переулке Сивцев Вражек у поликлиники 4-го Главного управления МЗ СССР и предложил Ларисе выйти за меня замуж. Я не был уверен в положительном ее ответе, но она сразу же дала согласие. На следующий день мы выяснили, где находится ее районный ЗАГС, и поехали на Миусскую площадь подавать заявление. Нас огорчили, сказав, что на апрель мест на бракосочетание нет, и предложили записаться на май. Но мы слышали, что жениться и выходить замуж в мае – значит всю жизнь промаяться, и с большим трудом упросили записать нас на раннее утро 30 апреля.

Спустя пару недель в институте проходило предварительное распределение выпускников. Москвичей, как правило, оставляли в распоряжение Мосгорздравотдела, но стопроцентной гарантии, что я останусь в Москве, не было. А вдруг меня пошлют работать на периферию? Что тогда делать Ларе. Я спросил ее об этом и получил однозначный ответ: «Конечно, я поеду с тобой». Судьба моя была решена, и на протяжении всей своей жизни я ни разу не пожалел об этом.

А впереди еще была вся жизнь с удачами и проблемами, интересной работой и увлекательными путешествиями, знакомством с разными людьми и неизвестными странами, потерей близких и обретением новых друзей. В общем всё, как у всех, в том числе и у вас, мой дорогой читатель.

Фотографии

Павел Акимович Овчинников

Михаил Павлович и Вера Александровна Овчинниковы. 1911 год

Маскарад у Овчинниковых в большой столовой

Роман Васильевич Живаго

Наталья Романовна Живаго и Алексей Михайлович Овчинников через три года после свадьбы. 1914 год

На террасе