Читать книгу - "Мария Склодовская-Кюри - Дмитрий Прокопец"

письмо. Я крайне сожалею о том, что ты принимала такое активное участие в организации этого театрального представления. При всей своей невинности торжество такого рода привлекает внимание к устроителям, а ты, конечно, знаешь, что в Париже существуют люди, которые весьма старательно следят за вашим поведением, записывают имена всех, кто выдвигается вперед, и посылают свои сведения сюда для их использования в различных целях. Это может стать источником крупных неприятностей и даже закрыть этим лицам доступ к определенным профессиям. Таким образом, те, кто рассчитывают впоследствии зарабатывать свой хлеб в Варшаве, не подвергая себя разным опасностям, должны в своих же интересах вести себя потише и бывать в таких местах, где их не знают… Подобные события, как балы, концерты и другие в том же роде, описываются газетными корреспондентами с перечислением имен участников.

Упоминание твоего имени в газетах мне причинило бы большое горе. Вот почему в своих предшествующих письмах я сделал тебе несколько замечаний и просил тебя держаться как можно дальше, в стороне…»

Наступил 1892 год. Мария поняла, что не может полноценно заниматься в доме Длусских, несмотря на то, что сестра старалась создать ей все условия для занятий. Но ведь невозможно было потребовать от пациентов сестры и зятя, чтобы они вели себя тише, чтобы по ночам не будили звонками в дверь, не вызывали молодую мадам доктор принимать роды. Но было и еще одно соображение: от улицы д’Альмань слишком далеко до Сорбонны — добираться до университета приходилось целый час. Да и четыре конки в день — настоящее разорение.

И Мария перебирается в Латинский квартал.

Студенческая жизнь

Мария снимает комнату в мансарде дома на Третьей улице Флаттер, 3. Правда, комнатка без воды и отопления, но всего за 25 франков в месяц! За два с половиной года учебы в Сорбонне она поменяет жилье четыре раза. Много позже Мария будет вспоминать эти годы как самые счастливые в жизни. Это были годы «свободной, самостоятельной жизни, когда принадлежишь только себе и никто тебя не отвлекает от учебы». Правда, Мария решила, что по окончании семестра вернется к Длусским — надо было экономить каждый франк.

Мария 17 марта 1893 года пишет Юзефу в письме:

«Ты, несомненно, знаешь от папы, что я решила поселиться ближе к месту моих занятий; по разным соображениям это стало необходимым для меня, особенно в текущем семестре. Теперь мое намерение осуществилось, и я пишу в моем новом обиталище: улица Флаттер, 3. Оно состоит из небольшой комнатки, очень недорогой и вполне приличной; через пятнадцать минут я уже в лаборатории, а через двадцать — в Сорбонне. Само собой разумеется, что без помощи Длусских я не устроилась бы так удачно.

Работаю в тысячу раз больше, чем во время моего пребывания на Немецкой улице. Там бесконечно мешал мне мой милый зять. Когда я была дома, он совершенно не терпел, чтобы я занималась чем-нибудь другим, кроме приятной болтовни с ним. Мне приходилось из-за этого вести войну против него. Через несколько дней он и Броня соскучились по мне и зашли навестить меня. Я угостила их холостяцким чаем, а после мы сошли вниз повидать супругов С., живущих в этом же доме».

В Латинском квартале были расположены дома, где раньше жила прислуга богатых господ, а теперь обитали художники-неудачники, проститутки, фабричные рабочие и студенты. Зато студентам рукой подать до университета, да к тому же из окна можно было любоваться великолепными видами Парижа.

По ночам Латинский квартал захлестывала волна буйного веселья, которое частенько заканчивалось поножовщиной. Мария была славной, привлекательной девушкой с пепельными волосами и высоким лбом, но всегда полностью погружалась в мысли о предмете, которым занималась. Она передвигалась по ночным неистовствующим улицам в длинном черном пальто такой тихой и легкой походкой, что посетители квартала ее попросту не замечали.

Она проскальзывала в подъезд своего мрачного дома, поднималась по шатким ступеням на шестой этаж в свою комнатку. Обстановка ее, мягко говоря, аскетическая — железная складная кровать, буржуйка, дощатый стол, кухонный стул и таз. Еще есть керосиновая лампа с абажуром, кувшин для воды (воду Мария берет из крана на лестничной площадке), спиртовая горелка размером с блюдечко, которая служит для готовки. Комплект посуды тоже крайне экономный: две тарелки, нож, вилка, чайная ложечка, чашка и кастрюля. Конечно, есть кипятильник для воды и три стакана, чтобы можно было напоить чаем сестру и ее мужа, когда они решат навестить Марию. Когда же к ней заглядывает кто-нибудь из знакомых (правда, происходит это очень редко), закон гостеприимства остается в силе: хозяйка разжигает буржуйку, труба которой извивается по комнате. Гости усаживаются на вытащенном из угла большом коричневом чемодане, который заменяет девушке платяной шкаф.

Теперь Мария в любую погоду ходит в Сорбонну пешком. Она экономит на угле: на всю зиму покупает в лавочке на углу пару мешков брикетов, а потом ведрами перетаскивает их на шестой этаж по крутой лестнице, останавливаясь на каждой площадке, чтобы передохнуть. Экономит она и на освещении: как только наступают сумерки, студентка торопится в благодатный приют — библиотеку Святой Женевьевы. Здесь тепло и горит газ. К тому же библиотека открыта до десяти вечера. Там молодая полячка, подперев голову руками, работает до закрытия. Дома надо иметь запас керосина, чтобы хватило на освещение до двух часов ночи — и тогда Мария бросается в постель, устав до полного бессилия.

Совсем плохо с питанием: Мария живет практически впроголодь, чаще всего на хлебе и чае, изредка позволяя себе такую «роскошь», как яйцо, шоколад, немного фруктов или пучок редиса. Мария не умеет и не очень любит готовить — и потому отказывается от обедов. К тому же готовка — это трата драгоценного времени. Да и мясо ей точно не по карману.

Мария старается не обращаться за деньгами к сестре и делает все возможное, чтобы трех франков в день ей хватало на жилье, топливо, еду, одежду, стирку, книги, тетради, а главное, на то, чтобы учиться в университете.

Ложась спать, она укрывается почти всем своим немудреным гардеробом: поверх тонкого одеяла — платьем, пальто, платками. Такой спартанский образ жизни, естественно, вскоре сказывается на здоровье. Мария худеет, у нее кружится голова, все чаще случаются обмороки…

Как-то ей пришлось на несколько дней перебраться к сестре, чтобы прийти в себя, подкормиться, подлечиться. Но, как только ей полегчало, она возвращается в свою каморку. Главное для девушки — занятия, опыты, лекции.

Девушка погружается в учебу полностью и, вдохновившись успехами, чувствует, что способна познать все, чем уже располагает наука. Каждый день