Читать книгу - "Борьба за власть на Украине с апреля 1917 года до немецкой оккупации - Евгения Богдановна Бош"

образовании действительного Ревкома и созыве пленума Совета Рабочих Депутатов. Но вопрос о вооруженной борьбе оставлен был в прежней постановке: «не выступать, а обороняться». Большинство Комитета повело упорную борьбу в Исполкоме за созыв пленума Совета Раб. Депутатов, но, по-прежнему, никаких мер к вооружению рабочих не принимало.

24-го[20] состоялся пленум Совета Раб. Депутатов, где избрали Ревком, а 25-го большинство членов Комитета и избранного Ревкома были арестованы в здании Комитета (во дворце, где находился и Исполком Совета) и под строгим караулом отправлены под арест. В тот же день Печерский район выделил свой Ревком, который и руководил вооруженным выступлением рабочих и солдат в Киеве.

После состоявшегося соглашения Центр. Рады со штабом Вр. Правительства о передаче власти Ц. Раде Генеральный Секретариат предложил арестованным членам Комитета (переговоры велись с Юр. Пятаковым и Бакинским) освободить их немедленно на условиях, что Киевский Комитет даст письменное согласие на освобождение всех арестованных в момент восстания юнкеров и комиссаров Вр. Пр. и предоставит всем им право свободного выезда с оружием из Киева. Комитетчики дали свое согласие, и Юр. Пятаков и председатель Киевского Комитета подписали договор, выработанный Ц. Радой. После этого они были выведены из-под ареста под охраной караула Ц. Рады, обменены на юнкеров и освобождены.

Освобождение арестованных юнкеров вызвало громадное недовольство и протест со стороны боровшихся рабочих и солдат. И потребовались все меры предосторожности, вплоть до назначения особого караула из авторитетнейших членов организации для сопровождения арестованных юнкеров от места заключения до штаба, где должен был состояться обмен.

1 ноября Центральная Рада объявила себя властью в городе, и в вечернем выпуске «Народной Воли» появилось сообщение: «Вчера состоялся обмен пленных: революционные войска выпустили арестованных юнкеров, а штаб – большевиков. Между освобожденными есть два брата Пятаковы, Зарницын, Гамарник, Лебедев, Кулик, Крейсберг и другие».

После освобождения Комитет в том же составе[21] приступил к исполнению своих обязанностей; избрал трех представителей – Пятакова, Затонского и Крейсберга – в «Краевой Комитет Спасения Революции», созданный Ц. Радой, и повел старую линию сговоров с мелкой буржуазией, но на этот раз уже с национальной. Поэтому разногласия между «большинством» и «меньшинством» в Комитете не только не прекратились, но значительно обострились, так как «левые» во всем поражении в Киеве считали виновниками «правых». Теперь центральным пунктом сражений в Киевском Комитете служила Ц. Рада. И самые ожесточенные бои в Комитете шли по вопросу о формах борьбы с Ц. Радой. В тот период для киевской парторганизации это был самый больной вопрос, требовавший срочного и четкого разрешения.

Киевский Комитет за весь период керенщины не выяснил для себя роли и значения Центр. Рады в революционном движении на Украине, и большинство членов Комитета не имело четкого мнения в этом вопросе. Это происходило по той причине, что первоочередной вопрос для Украины, национальное раскрепощение ее, оставался в тени и не был продуман не только Киевским Комитетом, но и Областным. Пункт нашей программы о праве наций на самоопределение, вплоть до отделения, оставался голым лозунгом, и комитет не имел практической программы, указывающей формы борьбы революционных масс в угнетенной стране, борющейся за свое национальное раскрепощение. Когда же вопрос о национальном самоопределении Украины был поставлен практически, когда Сов. Нар. Ком. объявил: «Право народов России на свободное самоопределение, вплоть до отделения и образования самостоятельного государства»[22]. Киевский Комитет оказался без программы действия. А выработать программу действия в тот момент, когда Ц. Рада объявила Украину Народной Республикой и избрала Генеральный Секретариат, – «национальное» правительство Украины, – было гораздо трудней.

Большинство членов Комитета видело в Ц. Раде организацию, созданную нацией, стремящейся к свержению национального гнета, и отсюда делало вывод: раз мы поддерживаем стремление нации к освобождению, мы должны поддерживать Ц. Раду, единственную национальную организацию, но так как Ц. Рада есть коалиция городской мелкой буржуазии и деревенского кулачества и ее политика враждебна рабочему классу, то само собой навязывалось решение о необходимости борьбы с ней… И тут вопрос о формах борьбы являлся непреодолимым препятствием и камнем преткновения в работах Киевского Комитета. По существу, спор шел тот же, что во всей России после февральского переворота: там об отношении к Вр. Пр., здесь – к Ц. Раде.

В оценке Ц. Рады разногласий в Комитете не было, все сходились на признании буржуазно-демократической сущности Ц. Рады. Но уклон большинства Комитета в сторону «осторожной политики» в отношении к мелкой буржуазии, боязнь оттолкнуть ее своими «неосторожными» выступлениями склоняли членов Комитета к временному признанию Ц. Рады государственной властью и к сговору с ней. Большинство считало недопустимым вооруженной рукой бороться с Ц. Радой, олицетворяющей национальную власть, и решительно возражало против действий, могущих вызвать столкновение с ней. Меньшинство членов Комитета требовало немедленного созыва съезда Советов, доказывая, что Ц. Рада не является национальной властью украинских рабочих и крестьянских масс, что она жульническим путем стала у власти в Киеве, что раз мы в оценке Ц. Рады сходимся, то не только можем, но должны решительно бороться с ней, так как классовая борьба с национальным раскрепощением Украины не только не прекращается, но в данный момент значительно должна усилиться…

Спор затягивался, решение основного вопроса откладывалось, разногласия обострялись, и большинство Комитета принимало постановления по отдельным вопросам с большим колебанием и крайне неуверенно. Неуверенность большинства Комитета усиливалась протестами наиболее активных членов парторганизации против действий комитета и нарастающим недовольством в рабочих и солдатских массах, и деятельность комитета стала заметно суживаться и сходить на нет.

Громадное большинство киевской парторганизации и рабочие и солдатские массы, активно боровшиеся за власть Советов, после отступления войск Вр. Пр. считали победу выигранной. Ц. Рада в этой борьбе в счет не шла, так как войска ее в вооруженной борьбе участия не принимали, а все переговоры велись ею конспиративно и массам были неизвестны. Занятие всех караулов войсками Ц.Р. в момент отступления войск Вр. Пр. боровшиеся массы склонны были рассматривать как дружескую поддержку. Эта уверенность в победе закрепилась пленумом Советов с фабрично-заводскими комитетами (30 октября), где после приветственных речей членов Комитета («правых») по случаю победы заявление о том, что отныне вся власть находится в руках Советов, было встречено подавляющим большинством собрания бурными, горячими приветствиями.

Но уже 1 ноября, в связи с воззванием Ц.Р. и сообщением, что вся власть в городе находится в руках подполковника Павленко, назначенного Ц.Р., и что «Укр. Центр. Рада требует от всех граждан точного и безотлагательного исполнения всех распоряжений вновь назначенного начальника», уверенность начала колебаться. А дальнейшие сообщения в радовской печати, что «в Киев прибыли первые эшелоны четырех украинских полков» и что «половина юнкеров высказала желание остаться в Киеве и перейти в Украинскую военную школу, а остальные выезжают на Дон в Новочеркасск»… вызывают уже