Читать книгу - "Масонство в прошлом и настоящем - Микеле Морамарко"

клепсидра (время неумолимо бежит и, подобно мифическому Хроносу, пожирает своих детей), фонарь, кости скелета, кусок черствого хлеба, кувшин воды. Последние два символа Буше[61] связывает с одним из образных комплексов Ветхого Завета — Третьей книгой Царств (19, 5–8). Илия, прежде чем убежать от гнева Иезавели в пустыню и затем к горе Хорив, «лег и заснул под можжевеловым кустом; и вот Ангел коснулся его и сказал ему: встань, ешь (и пей). И взглянул Илия, и вот у изголовья его печеная лепешка и кувшин воды. Он поел и напился, и опять заснул. И возвратился Ангел Господень во второй раз, коснулся его и сказал: встань, ешь (и пей); ибо дальняя дорога пред тобою. И встал он, поел и напился и, подкрепившись тою пищею, шел сорок дней и сорок ночей до горы Божией, Хор ива».

Хлеб и вода в «зале размышлений», следовательно, являются символической пищей мирянина до того, как он начнет «путь» инициации. Но это — одно из возможных толкований. Черствый хлеб может символизировать мотивы старения и немощи на лоне плодородной природы. Вода, заключенная в сосуде (бессмертная душа, заключенная в тело-могилу, в соответствии с пифагорейскими и платоническими традициями?), может навеять представления о скрытой, невыраженной жизни, пребывающей в материнском лоне, в пещере, в ночи. Психологическая школа Юнга рассматривает эти образы как взаимозаменяемые и принадлежащие к одному архетипу — женскому началу.

«Зал размышлений» — место медитации, схождения в ад, в утробу Земли.

Инициируемый видит начертанную на одной из стен надпись из инициалов V. I. Т. R. I. О. L., приписываемую розенкрейцерам: Visita Interiora Terrae, Rectificandoque Inveniens Occultum Lapidem, то есть посети утробу земли, и, исправив свой путь, ты найдешь тайный камень. Это — приглашение, побуждающее глубоко осмыслить теневые стороны своего существа, своей непросвещенности и непосвященности, замешенных на слепоте и страдании. Путешествуя мысленно в царстве смерти, можно потерять «правый путь», как Данте в «сумрачном лесу» или как те юноши из первобытных племен, которые прежде, чем они станут шаманами, падают наземь, слов но подкошенные «инициационным мором», биясь в конвульсиях и горячечно бредя. Вот почему для того, чтобы выйти из этого царства и найти философский камень — сознание (совесть), необходимо «выправить» свой путь, причем не единожды, а многократно — вся кий раз, когда он подводит к бездонным пропастям отчаяния и отказа от борьбы. Но человек, совершающий обряд посвящения в масоны, уже как бы заранее знает, пребывая в «зале размышлений», о том, что ему было торжественно обещано: «Будь настойчив, и ты очистишься, выйдешь из бездны тьмы и увидишь Свет». Посвящаемого просят оставить символическое завещание, в котором поименованы его обязанности. Согласно правилам личного самоусовершенствования, разра ботанным Джузеппе Мадзини, а до него Эдмундом Бёрком, обязанности предшествуют «правам». Масонская этика предписывает исполнение обязанностей в силу их внутренней самоценности, а вовсе не в ожидании результата или выгоды, которые могут быть получены. Речь идет об обязанностях человеческой личности прежде всего в отношении самого себя и в отношении мира.

Непосвященный, таким образом, умирает. Его же завещание, будучи отражением сознания человека, готового к «новой жизни», является идеальным пропуском для входа в храм.

По обычаю посвящаемый в масоны должен постучать в дверь храма. В ряде масонских «катехизисов», бывших в ходу в Англии, содержится объяснение этого ритуального жеста посредством следующего стиха из Евангелия от Матфея: «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам» (7, 7). Бернард Джонс напоминает также, что, согласно свидетельству Дурандуса, ритуал освящения церкви в XIII предусматривал, чтобы епископ трижды обошел вокруг храма, стуча при этом каждый раз в дверь. Троекратный «стук» читался тогда указанием на Святейшую Троицу христиан[62].

Сейчас трудно сказать, каков именно источник происхождения этого ритуала в масонстве. Главное, что «три четких удара», свидетельствующие о желании кандидата войти в храм, являются общепринятыми в ритуале масонства, разумеется не будучи связанными с тем смыслом, который вкладывали в него средне вековые христиане.

Одежда соискателя (другой термин, который в масонской практике применяется в отношении инициируемого) должна быть в беспорядке, и, что примечательно, одна нога у него — разута. В библейской книге Исход (3, 5) Господь, взывая к Моисею из горящего куста, приказывает ему снять обувь, «ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая». То же предписание входящим в Иерусалимский храм со держится в Талмуде[63].

В греческой мифологии Ясон, перед тем как возглавить аргонавтов, отправляющихся в путь (яркий пример инициационной практики) за Золотым руном, предстает перед царем босым на одну ногу.

Беспорядок в одежде призван символизировать состояние замешательства непосвященного, который, входя в храм, еще не прошел обряд инициации. Можно даже сказать, что у непосвященного не просто одежда в беспорядке: одежда есть внешний покров, поэтому она символизирует «разложение» внешней оболочки в процессе символической смерти, которую принял кандидат в «зале размышлений».

На посвящаемом также не должно быть ничего «металлического», то есть символически не должно быть денег, оружия, страстей, потрясающих мир. Он должен запомнить этот момент «бедности», так как в дальнейшем одна из его обязанностей отдавать излишнее тем, кто нуждается.

После введения в храм непосвященный просит Света. Глаза его закрыты повязкой, так как он слеп. Мастер, прежде чем одарить его Светом, объясняет посвящаемому некоторые каноны масонского Ремесла, затем приглашает принести присягу на «кубке возлияний». Сладкое и горькое питье, чередующиеся в чаше, А. Регини[64] связывает с источником Мнемозины (памяти) и водой из реки Леты (забвения). Мнемозина — греческая богиня памяти. Вспомним, что для пифагорейцев и платоников познание самого себя осуществляется посредством «анамнеза», то есть воспоминания о путешествии собственной души во Вселенной. Лета — река, ведущая в Аид, и ее вода — «летальная», то есть мертвая, вода — несет гибель и смерть. В масонской символике сладкое и горькое питье являются, очевидно, представлением о двух возможных путях, которые еще открыты перед непосвященным: путь просвещения, если он искренне отнесется к своему посвя щению, и горечь «второй смерти» — смерти духовной, иначе говоря, несостоявшейся инициации, которая призвана освободить человека от «первой смерти», то есть мирской жизни. Испить горечь суждено тому, чьи губы совершат клятвопреступление, тому, кто откажется от взятой на себя обязанности этического и духовного строительства своей личности, вменяемой всякому, вступившему на масонский путь.

В сопровождении одного из братьев кандидат должен совершить последних три символических путешествия — «в воде, воздухе и огне». Первое путешествие — под землей — он уже совершил, находясь в «зале размышлений».

Кандидата