Читать книгу - "Император Наполеон - Николай Алексеевич Троицкий"

Подытожим всё сказанное в этом параграфе. В то время как Наполеон был депортирован, фигурально говоря, в преисподнюю, на остров Святой Елены, вся Франция погружалась в своего рода политическую преисподнюю, а именно в феодальное, закоснелое и отжившее, но, по разумению Бурбонов и К0, обновлённое свежей кровью жертв «белого» террора средневековье. Американский историк Виллиан Слоон резонно подчеркнул, что «даже в летописях революционных неистовств не отыщется ничего, способного сравняться со злодейской свирепостью роялистского «белого террора»»[1910]. На долгом пути в изгнание Наполеон, конечно же, предполагал, во что выльется вторая Реставрация, но лишь со временем, уже на острове, в «логове сатаны», он узнает, даже если не со всеми подробностями, насколько реальная действительность оказалась страшнее самых мрачных его предположений.

2. «Логово сатаны»

Жизнь Наполеона в изгнании на острове Святой Елены изучена его биографами меньше всего и до последнего времени освещалась, как правило, кратко, без подробностей. В одной из лучших биографий императора, автор которой — выдающийся российский историк А.3. Манфред, Святой Елене отведены лишь несколько строк на первой странице «Эпилога»[1911]. Но в 2005 г. в Париже на французском языке, а затем в 2008 г. в Москве на русском увидела свет книга Жильбера Мартино «Повседневная жизнь на острове Святой Елены при Наполеоне», которая теперь служит важным подспорьем для исследователей в освещении последних лет жизни Наполеона. Дело в том, что Ж. Мартино провёл на острове Святой Елены без малого 40 лет в качестве хранителя Французских владений, целиком посвятив себя изучению всего (вплоть до мельчайших подробностей), что связано с жизнью и смертью Наполеона в изгнании, и всё, что он узнал, изложил в своей книге.

Остров Святой Елены, «наиболее удалённый от обитаемого мира»[1912], был открыт португальским мореплавателем Жуаном да Нова 21 мая 1502 г., в тот день, который христианско-католическая церковь посвятила памяти св. Ел. Равноапостольной; поэтому остров был назван её именем. В 1633 г. Святую Елену оккупировали английские моряки, а в 1673 г. «хартия Карла II[1913] закрепила за ней статус «колонии»»[1914].

Специалисты полагают, что остров «был создан вулканом, извергшимся тысячи лет назад»; «потухший вулкан в Мировом океане», — так назвал его Эмиль Людвиг[1915]. И этот «потухший вулкан», по определению Д.С. Мережковского (кстати, примерно равный по своим размерам в окружности Парижу), «более похож на исполинский, плавающий в океане гроб, чем на землю живых»[1916]. В самом деле, «нельзя представить себе, — свидетельствовал английский врач Наполеона Б. О'Мира, — более унылого, пустынного и безысходного зрелища, чем этот остров»; «весь он состоит из лавы, остывшей в различных состояниях расплавленной массы»[1917]. Врачу Наполеона вторил комиссар Людовика XVIII на острове Святой Елены маркиз К.М.А. Моншеню в своём отзыве об острове: «Вид его ужасен»[1918].

Тот же Б. О'Мира, ссылаясь (помимо собственных впечатлений) на единодушное мнение «медицинских офицеров», служивших на острове в английском гарнизоне, утверждал: «…климат острова Святой Елены является чрезвычайно пагубным для здоровья человека»[1919]. Э. Людвиг, обобщивший данные различных источников, заключил: «На этом острове никто не доживал до 60-ти и лишь немногие — до 50-ти; климат тут убийственный»[1920]. Убивала людей главным образом феноменальная сырость. Некий «бурский[1921] офицер» так определил эту особенность островного климата: «На Святой Елене есть два времени года: короткий сезон долгих дождей и долгий сезон коротких дождей»[1922].

28 октября 1818 г. Барри Б. О'Мира направил официальное письмо лордам британского Адмиралтейства о «необычайно высокой смертности на острове Святой Елены» с примерами из английской (и сухопутной, и морской) стражи: так, «корабль Его Величества «Завоеватель» потерял шестую часть своего экипажа, из которых почти половина умерла за последние восемь месяцев»[1923]. В книге Ж. Мартино, по данным врачей Королевского флота, приводится такая статистика: «Флагманский корабль «Конкверор» за полтора года потерял 110 человек из 600 членов экипажа, а ещё 107 человек были списаны на берег и отправлены в Великобританию <…>. «Москитоу» и «Рекун» из 100 членов экипажа потеряли один 16, а другой 24 человека. «Леверет» похоронил 12 моряков из 75, а «Гиффон» — 15 из 85»[1924].

Разумеется, страдали от островных болезней и все изгнанники, включая Наполеона. О болезнях самого императора речь пойдёт особо. Но вот данные, которые собрал Ж. Мартино о людях его свиты. «В феврале 1816 г. заболел Гурго. Сильнейший приступ дизентерии <…>. В мае у Бертрана начинаются после еды колики, а в октябре заболевает Альбина Монтолон (жена Ш.-Т. Монтолона. — Н.Т.), которую лечат каломелью. В это же время маленькому Тристану Монтолону (сыну Альбины. — Н.Т.) становится так плохо, что пришлось сделать ему кровопускание, чтобы спасти его. В 1819 г. заболел и Маршан: он жалуется на боли, которые похожи на те, что терзали перед смертью Франчески Киприани, сгоревшего за несколько дней в чудовищных муках, и миссис Диаз (служанка. — Н.Т.), которая скончалась в одночасье 12 марта 1818 г.»[1925]

Можно не удивляться тому, как мог Вальтер Скотт (патриот Англии и ненавистник Наполеона) повторять официальную ложь английских тюремщиков, будто на острове Святой Елены царит «здоровый климат»[1926]. Но удивительно, что поверил этой лжи (не проверив её непредвзятыми данными?) Е.В. Тарле, повторив, вслед за Скоттом, что «климат острова Святой Елены очень здоровый»[1927].

На этом «кромешном острове», по выражению Д.С. Мережковского, «самым кромешным местом» был Лонгвуд — плоская скала высотой в 500 м над уровнем океана, которая большую часть года окутана туманом и залита дождём. Местные жители — островитяне, узнав о том, что для жилища Наполеона избран Лонгвуд, удивились, ибо знали, что как раз Лонгвуд и «является наихудшей и самой неприятной частью острова», а потому никто из них «никогда в Лонгвуде постоянно не проживал»[1928]. «Почва Лонгвуда, — вспоминал О'Мира, — состоит из липкого глинозема, который в мокрую погоду прочно прилипает к обуви пешехода, образуя столь тяжёлую массу глиняной грязи, что заставляет его прилагать колоссальные усилия, чтобы сделать очередной шаг»[1929].

В течение 50 лет до депортации сюда Наполеона Лонгвуд использовался как скотный двор и только теперь его спешно стали переоборудовать в жилые