Читать книгу - "Почувствуй - Маша Драч"

ответить. И плевать, что передо мной стоит посторонний человек. Я гашу свой порыв только тем, что вспоминаю слова Смолина. Ну а вдруг он прав? Вдруг Рунаев не просто так здесь ошивается?

Эти доводы мне кажутся логичными, иначе для чего Рунаев сюда припёрся? Уж точно не ради меня.

— Но это не значит, что я должен себя вести как дерьмо, а не человек, — спокойно парирует.

Наши взгляды снова скрещиваются.

— Я просто узнал, что вы сегодня здесь. Решил зайти и поздороваться. — Уже без прежней серьезности объясняет Рунаев и расслабленно приваливается плечом к стене.

Мне внезапно хочется улыбнуться. Это, наверное, просто нервное. Не могу поплакать как все нормальные люди, поэтому швыряет в сторону противоположных чувств.

— Поздороваться? Серьезно?

— А что в этом такого?

Нет, он определенно чего-то от меня хочет.

Что ж, господин Рунаев, если вы думаете, что я дура, которая поведется на вашу симпатичную оболочку, то мне придется вас разочаровать.

— Ничего. В таком случае я с вами вот здороваюсь, — слегка киваю.

Он улыбается и проводит ладонью по своим вьющимся волосам. В отличие от меня, Рунаев не стесняет себя в эмоциях и проявляет их ярко, открыто. Чуточку даже завидую его раскованности.

— У меня сейчас время обеда. Составите мне компанию, раз уж мы уже поздоровались?

Первое, о чем я думаю — это сказать «нет». Жестко. Уверенно и без лишних объяснений. Но стоит мне вспомнить те чертовые фотографии, как внутри всё тут же натягивается тонкой струной. Если она лопнет, будет больно. Очень. Еще хуже будет от того, что я продолжу вариться в своих чувствах, ожидая, когда Смолин вернется с прогулки.

А если соглашусь, то… Как минимум, смогу отвлечься и вывести Рунаева на чистую воду.

— Конечно, — киваю и тянусь за своей сумкой.

Темные брови Рунаева от удивления ползут вверх.

— Что-то не так? — невинно улыбаюсь.

— Я уже приготовил сотню аргументов, чтобы вы согласились пообедать со мной. А вы, — разводит руками и выпрямляется, — так быстро согласились.

— И какие же? Назовите хотя бы парочку. Зря готовились что ли?

Забрасываю смарт в сумку. Мысленно клянусь себе, что больше сегодня не буду заглядывать в соцсети. Хватит с меня.

— Во-первых, я умею поддержать беседу за столом. Во-вторых, в большинстве ресторанов меня многие знают, поэтому проблем с обслуживанием и качеством блюд не возникнет. Гарантирую. В-третьих, я всё еще уверен, что мы можем подружиться, а это благотворно повиляет на наше дальнейшее сотрудничество.

— Действительно подготовились, — хмыкаю. — А как же ваша подруга?

— Вика? Судя по тому, сколько времени я провел у вас в кабинете, она уже на полпути в какой-нибудь ТЦ.

— Вас это напрягает?

— Нет. Мы точно знаем, чего хотим друг от друга и нас это устраивает.

— Довольно… искренне.

Я спокойно соглашаюсь на то, чтобы Рунаев сам выбрал ресторан, где мы пообедаем. Моя машина следует за его. Есть я не хочу. Совсем. Взгляд так и тянется к сумке со смартом, что лежит на пассажирском сиденье. Напрягаю слух, но никаких звуков оттуда не доносится.

Злюсь на себя, потому что вопреки всему чего-то жду. Чего? Сообщения от Смолина? Звонка? Объяснений? Зачем ему это делать сейчас? У них там веселье полным ходом. Может, с женой еще ностальгируют, а что? Им явно есть что вспомнить.

Крепче сжимаю руль. Возвращаю внимание дороге. Не хватало еще в аварию попасть.

Я готовлю себя к тому, что мы вот-вот остановимся рядом с каким-нибудь пафосным рестораном. Типа того, в который меня привел в прошлый раз Смолин.

Но нет.

Рунаев тормозит у простенького кафе. Судя по вывеске, оно специализируется на домашней кухне без лишних изысков.

До последнего думаю, что это какая-то ошибка. Люди его уровня не могут питаться здесь. Не потому, что я считаю подобные заведения плохими. Просто… Нога Смолина сюда никогда не ступит. Не по статусу.

Я паркую свою машину. Ищу паркомат. Вожусь с ним. Он нещадно виснет.

— Помочь? — слышу позади себя.

— Нет, уже оплатила.

Оборачиваюсь. Рунаев стоит слишком близко, смотрит на меня, как всегда, будто изучает, наблюдает за моими реакциями.

— Так вы здесь привыкли обедать? — киваю на вывеску кафе с названием «Кастрюлька». Оно слишком милое и действительно веет чем-то домашним.

— Временами. Здесь самая вкусная кухня во всем городе.

Я уже и забыла, когда последний раз ела что-то типа: борща, рыбных котлет и просто запеченной молодой картошки. В ресторанах такое не подают, дома я почти не готовлю. Для этого у нас есть либо доставка всё из тех же ресторанов, либо специально обученный человек.

Внутри «Кастрюльки» шумно. Это слегка непривычно. Много детей, студентов и просто офисных работников, которые, вероятно, выбежали на обеденный перерыв.

Как ни странно, но Рунаев выглядит здесь органично, несмотря на дорогую одежду, украшения и в целом породу. Она в нем присутствует. Сложно ее отрицать.

Я же внутренне тушуюсь, но внешне сохраняю абсолютное спокойствие.

Мы берем подносы, подходим к раздаче. Рунаев обаятельно улыбается и заказывает большую порцию солянки.

Я чувствую в себе отголоски снобизма, которые мне явно достались от Смолина. Есть солянку, которую набирают из общей кастрюли — не решаюсь. Беру запакованный греческий салат с соусом внутри и бутылку минералки.

— Здесь потрясающие блины с разной начинкой. Рекомендую. И сырники тоже классные.

Киваю, но ничего больше не беру.

Мы расплачиваемся и прямо с подносами поднимаемся на второй этаж. Здесь чуть поспокойней. Рунаев выбирает место у окна. Мы опускаемся в мягкие простенькие кресла, которые оказываются на редкость удобными.

Аккуратно осматриваюсь по сторонам. Оцениваю. В студенчестве такие заведения были мне не по карману, теперь… уже будто пройденный этап. Но в обоих случаях я всё равно чувствую себя странно, неуместно.

— Настолько противно?

Перевожу взгляд на Рунаева. У него в глазах снова собрана вся серьезность и, кажется, капля подозрительности.

— Нет. Непривычно просто.

Я не вру. Говорю, как есть. Думала бы иначе, ответила по-другому. Жалеть чьи-то чувства из вежливости не стану.

Каждый из нас принимается за свой обед. Пока распечатываю свой салат, украдкой поглядываю на Рунаева. Он ест быстро и аккуратно. Ни одной капли на одежду или крошки на стол. При этом столько непринужденности в каждом движении.

— И всё-таки, что с пальцами?

— Порезалась.

— Серьезно?

— Нет. Просто ваза разбилась.

— А с глазами что?