Читать книгу - "Детский нейрохирург. Без права на ошибку: о том, кто спасает жизни маленьких пациентов - Джей Джаямохан"

и со мной. Мне не понадобилось много времени, чтобы понять, что некоторые консультанты разговаривали только с родителями. А что насчет маленькой Нэнси или Кевина в их кроватке? Настоящими пациентами были дети – так почему же их оставляли без внимания?

Скажу начистоту: думаю, я всегда был в хороших отношениях с ребенком внутри себя. Пожалуй, даже слишком в хороших. Я люблю компьютерные игры, приставки, всякие комиксы, а также почти любые мультфильмы. Мой юмор на уровне клоунады, мне нравятся «Симпсоны». Да, можно сказать, что я незрелый. А знаете, про кого еще так можно сказать? Про детей.

Порой взрослые разговаривают с детьми словно вкрадчивые политики, в духе: «Привет, детишки, чем занимаетесь?» – от чего так и веет фальшью.

Дети понимают, когда с ними говорят снисходительно. Это им не особо по душе. Они чутко улавливают, когда взрослый из кожи вон лезет, чтобы с ними подружиться, и думают: «Я не совсем понимаю, что это ты вытворяешь, но тебе меня ну никак не провести». К счастью, оказалось, что мне общение с маленькими пациентами дается без труда и я могу разговаривать с ними так, чтобы им было комфортно. Не сказал бы, что это какой-то особый навык, – просто я такой. Казалось, я знаю, что им нужно. А прежде всего они нуждались хотя бы в капельке откровенности.

Когда лежишь в кровати с торчащими из рук катетерами и болью в голове, которую нельзя почесать, страх неизбежен. Представьте, как на ваших глазах мама с папой, забившись в угол, шепчутся с незнакомцем в белом халате (бо́льшую часть моей подготовки мы все еще их носили). Вы понимаете, что обсуждают вас. О чем же они говорят? Я умру?

Разумеется, если не поговорить с ребенком и не объяснить ему, что происходит, он даст волю воображению, которое запросто может нарисовать картину куда страшнее реальной. Дети не дураки. Они понимают, когда что-то не так. Они знают, что с ними случилось что-то плохое. В конце концов, не просто так же они попали в больницу. Чтобы им было спокойнее, необходимо уметь объяснить ребенку ситуацию так, чтобы это могло уложиться у него в голове. Чего нельзя делать, так это относиться к детям как к пустому месту, что отдельным моим коллегам кажется легким решением. По правде говоря, так поступают и некоторые родители. Иногда им не нравится, когда мы откровенно разговариваем с их детьми. Им кажется, будто они защищают их, скрывая правду. Это были непростые моменты, однако мои консультанты всегда меня поддерживали.

Моя работа в Глазго подходила к концу, и мне нужно было сделать окончательный выбор. Это оказалось несложно, так как детская нейрохирургия теперь привлекала меня, как никакая другая специальность. Мне правда казалось, что я могу сделать мир чуточку лучше.

Если быть честным, это не единственная причина, почему я решил пойти по данному пути. За время прохождения практики в детской нейрохирургии я столкнулся со множеством пациентов с совершенно разными проблемами. Я видел, как консультанты задумчиво чешут голову, а затем направляются в операционную вскрывать голову маленькому ребенку или подростку под метр восемьдесят. Я не встречал двух одинаковых случаев. И это меня будоражило. Я представил себя всю жизнь оперирующим позвоночник взрослым. Да, я мог бы набить руку. Да, я мог бы через какое-то время стать мастером своего дела. Возможно, даже лучшим в своей области. Но это же была бы смертная скука. Мне становилось не по себе от одной только мысли, что я ограничу себя крайне узкой специализацией, лишь крошечной частью всего, чему я учился. Что я до конца дней буду делать одно и то же. В то время как с детьми никогда не знаешь с чем.

Я принял решение, и на свете было лишь одно место, куда я хотел попасть. Я забронировал билет на самолет до Канады.

Детская больница в Торонто, известная как SickKids[26], принимает пациентов с большой части Канады, население которой составляет примерно девять миллионов человек. Она казалась идеальным местом, чтобы достичь высокого уровня в детской нейрохирургии. Во всяком случае, я очень на это надеялся, так как ради работы я слишком многое поставил на кон.

Моя невеста на тот момент училась в аспирантуре в Глазго, так что она не могла поехать со мной. Мы не имели возможности продать мою квартиру, поскольку ей нужно было где-то жить. Тогда я взял в банке достаточно крупный кредит и собрал чемоданы. Забегая вперед: это полностью того стоило и, пожалуй, было лучшим моим вложением в будущее, которое я когда-либо делал (не считая женитьбы!).

Я прибыл, чтобы работать с более опытными старшими ординаторами и консультантами и учиться у них. По большей части так именно все и происходило.

Организация работы в больнице была потрясающей. Так как она покрывала все восточное побережье, операции проводились ежедневно и все постоянно находились при деле. Здешние консультанты являлись одними из самых уважаемых международных специалистов. Я был не единственным приглашенным ординатором. К ним почти со всего мира приезжали специалисты, чтобы работать практически бесплатно (я получал примерно пятьсот фунтов в месяц[27] в качестве материальной помощи на оплату съемного жилья), так как больница SickKids по праву считалась идеальным местом для обучения. Даже младшие врачи вроде меня к концу подготовки набирались небывалого опыта, так что здесь был совершенно другой уровень. Да я бы заплатил, чтобы тут поработать.

Чаще всего работа была связана с опухолями. Сколько бы ты их ни прооперировал, всегда могут обнаружиться какие-то «сюрпризы», и расслабляться никогда нельзя – любая ошибка чревата чудовищными последствиями. Нужно отчетливо представлять себе объемную анатомию мозга и обладать превосходной зрительно-моторной координацией, которую я, как и все остальные врачи здесь, изо всех сил совершенствовал. Тем не менее каждая операция, которую я проводил – под надзором в качестве главного хирурга или ассистируя консультанту, – становилась настоящим испытанием, которое в итоге приносило огромное удовлетворение.

Вне операционной я общался с канадскими детьми и их родителями, подобно тому как делал это в Великобритании. Я понимал, что нащупал какой-то особый подход. Я знал, что смогу внести свой вклад в нейрохирургию по возвращении домой. Вскоре, впрочем, мне удалось это сделать уже в Торонто.

Младшие врачи не становятся консультантами автоматически – нужно подать заявление на открывшуюся вакансию и пройти собеседование. Получив должность, они заканчивают свой последний день в качестве ординатора, а затем переезжают в новый кабинет и обзаводятся новеньким бейджем. При этом у новоиспеченного консультанта опыта ровно столько же, сколько у