Читать книгу - "Восточная Пруссия глазами советских переселенцев - Юрий Владимирович Костяшов"

уцелевшую старинную икону, деревянную прялку, вы­шитые полотенца. Мастера брали с собой инструменты, кресть­яне — косы, грабли, лопаты. Не расставались с гармонями, бала­лайками, гитарами. И даже кое-кто кошку вез с собой, чтобы по народному обычаю ее первой впустить в новое жилище.

— Самая памятная вещь, которая напоминала о прежней жизни, была швейная машина «Зингер», на которой шила для фронта и нижнее белье, и телогрейки. Долго она мне служила и на новом месте, — рассказывает Анна Александровна Гуляе­ва, приехавшая из Ярославской области.

Среди подобных вещей не последнее место занимал узелок с продуктами: на дорогу, на всякий случай — мало ли что мо­жет приключиться... Те, кто ехал по вербовке, получали сухой паек: сахар, хлеб, крупу, кое-кто даже масло и сыр. Но часто этих продуктов не хватало на весь долгий путь. Вот что гово­рит Ирина Васильевна Поборцева: «Дали-то, смех да грех, буханку черного, буханку белого хлеба да одну банку сгущен­ного молока на человека. Так вот и перебивались».

Крестьянские семьи везли с собой скот; если же своего скота не имели, бывало, перед отъездом получали коров и другую живность — овец, свиней, птицу — от колхозов. Для скота запаса­лись кормом: богатые колхозы давали сено без ограничений. Если ехали поздней осенью или зимой, везли с собой уголь и дрова для отопления в пути. В общем — «все свое беру с собой».

Многие, уезжая, плакали, ведь расставались с родными мес­тами, привычными традициями, своими земляками. Да и стра­шились предстоящей неопределенности... «Мы ехали в неизвес­тность, не знали, где будем жить и работать», — эта фраза по­вторялась в рассказах многих переселенцев.

Были и другие настроения. Рассказывает Анна Ивановна Трубчанина, приехавшая из Подмосковья:

— Уезжали с насиженного места без особого сожаления. Уезжали «в Германию» строить колхозную жизнь на новой земле. Провожать пришел весь колхоз. У дома был митинг, на котором в наш адрес говорились самые теплые слова. Нашей семье выделили две подводы, на которые мы погрузили свои пожитки, ящики с поросенком и двумя овцами, корову при­вязали сзади к телеге. Погрузили также ящик с курами, их штук тридцать было — пестрые, красивые такие. К вечеру при­ехали на станцию Раменское, переночевали там. Утром нам сообщили, что кур везти в Германию нельзя из-за какой-то болезни, что там «куриный карантин». И мы этих кур продали за полцены, так как надо было уже грузиться в эшелон.

О таких же торжественных проводах вспоминает Ирина Васильевна Поборцева из Могилевской области:

— В районном центре был митинг. Все говорили много хорошего. Когда стали уезжать, заиграл оркестр. Как нас тепло провожали, с цветами. Ну прям, как на подвиг!

Путешествие на «пятьсот-веселом»

Но вот отгремели митинги, оркестранты сложили свои инструменты и разошлись по домам. А людям предстояла дол­гая дорога к новому месту.

Для жителей сельской местности путь переселения начинал­ся за порогом собственного дома. Крестьян доставляли на ма­шинах до районных центров, там формировались эшелоны переселенцев.

— К каждому дому подъезжали военные машины. У кого что было — грузили, везли на станцию. В машину три-четыре семьи помещались. Коров тоже грузили на машины, — вспоминает Екатерина Сергеевна Моргунова из Ульяновской области.

Отдельные вагоны собирались на узловых станциях в боль­шие эшелоны, насчитывавшие до шестидесяти вагонов. Поезда с переселенцами в шутку называли «пятьсот-веселыми», так как они шли долго и вне расписания, их часто загоняли в тупики или по непонятным причинам останавливали вдалеке от насе­ленных пунктов. Железнодорожная сеть еще только восстанав­ливалась, узкая европейская колея «перешивалась» на широкую, и зеленый свет был дан грузам промышленного назначения.

И вновь, как в годы войны, потянулись с востока на дале­кий запад страны длинные эшелоны вагонов-теплушек. Прав­да, заполненные уже бывшими солдатами, крестьянскими се­мьями, городской и сельской молодежью. Вагоны в поездах были одинаковые что для людей, что для скота — теплушки. Вдоль стен — нары, в середине вагона — печка-буржуйка. Был фонарь со свечкой.

Вот что вспоминает по этому поводу Нина Моисеевна Вавилова:

— Ехали трудно. Вагоны были битком набиты. Духота, тес­нота. Проветривали без конца — так сквозняк был сильный. В смысле «удобств» для детей стояли ведра, а для взрослых не было ничего. Эшелон часто останавливался, так мы всё успева­ли. Загонят в тупик — мы и помыться успевали. На каждой станции люди спрашивали: «Куда едете?». Мы отвечали, а они удивлялись: «На что родину оставили?».

Питались в долгой дороге тем, что заготовили перед отъез­дом, тем, что получили на карточки, купили в Москве во вре­мя стоянки поезда.

«Тогда в Москве всего можно было купить. И хлеба, и колбасы набрали», — вспоминает Александра Ивановна Мит­рофанова. А Раиса Кузьминична Ежкова дополняет: «Пе­реселенцев в Коврове перед отправлением в какой-то магазин повели и там выдали продукты: пшено, муку, сахар — все, что надо. Еще картошки закупили. Мы в дороге не голодали».

Конечно, жизнь в пути сытой назвать трудно, но в основ­ном ехали люди молодые, привычные ко всему. «Поел один раз в день — и ладно», — шутили переселенцы. «На больших станциях нас встречали специальные палатки, где можно было сделать покупки» (Григорий Иванович Меньшенин). «Вокруг поез­дов создавались настоящие рынки. Толпы народа. Продавали пуховые платки, одежду, еду, яблоки ведрами» (Маргарита Пав­ловна Алексеева). Не все имели деньги для таких покупок и, чтобы прокормиться в дороге, продавали свои вещи или меня­ли их на продукты. Дорого это стоило, но куда денешься?

— Многие солдаты продавали консервы американские. Все банки почти одинаковые, без этикеток. Не знаешь, что покупа­ешь: то ли мясная тушенка, то ли сгущенное молоко, то ли что похуже, — вспоминает Сергей Владимирович Даниель-Бек.

Пищу переселенцы готовили по очереди на печке-буржуй­ке. Кипятили чай, пекли картошку. В пути доили своих коров, так что молока всем хватало, остатки даже выливали. Во время долгих, многочасовых стоянок успевали варить пищу на кост­рах возле вагонов. Варили кто в чем: в ведрах, котелках, чугун­ках, разжигали самовары. Иногда эшелоны трогались без пре­дупреждения, и тогда приходилось хватать недоваренную пищу, тащить ее в вагоны.