Читать книгу - "«Верный Вам Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии. 1933–1938 годы. Книга 3 - Михаил Николаевич Алексеев"

может сломать шею (это нам может стоить головы), ибо нашим нужно работать 3 часа вместо того, чтобы работать 20 м. или ¾ часа, то создаются все предпосылки к тому, чтобы в один прекрасный день произошел большой крах /неразборчиво/… Единственно, что еще нас здесь защищает, это неспособность противника нас раскрывать.

5. Жалуется на то, что с нашей стороны не бывает писем – указаний … несмотря на существующую связь через Пауля и просит китайца, не знающего аппарат Абрама, лучше человека из района Пауля, а еще лучше севернее. /неразборчиво/… В случае развязки положение таково, что едва ли какой-либо из иностранцев останется (концлагерь), в лучшем случае будут не работоспособны.

Имеются два человека, которые не очень в вопросе связи и обработки материалов сумеют …., но следующим является техническая сторона – радист и радист из местных, не желтый, вообще.

В заключении говорит, что друзья Пауль и Абрам в отношении помощи себя правильно, хорошо держали».

Как всегда, Зорге нашел добрые слова для своих коллег.

1 октября 1934 года Зорге вступил в токийскую организацию НСДАП германского землячества в Японии, и ему был вручен партбилет № 2 751 466. «Когда я узнал, что обеспечить себя вне фашистской организации не смогу, я через посольство был введен во все немецкие организации. Вскоре я занял в одной из них очень хорошее место, стал инструктором фашистской организации», – напишет Зорге в отчете в июле 1935 года. Сложившиеся у него «тесные взаимоотношения с посольством» способствовали положительному отношению к его приему в члены партии со стороны Шарффа, руководителя группы НСДАП в Токио – Иокогаме. Очевидно, что запроса в Берлин с целью его проверки Шарфф не направлял. «Вступив в нацистскую партию, – писал Зорге в „Тюремных записках“, – …я часто имел контакты с партячейкой, ее членами и получал от них различную отрывочную политическую информацию о Германии»[419].

В отчете с сентября 1933 г. по июль 1935 г. Зорге напишет: «На 1934 год… я мог себе еще ставить следующие задачи:

1/ Установление воздушной связи с Висбаденом и соседней страной.

2/ Создание личных связей с такими лицами и учреждениями, которые могут дать важную информацию.

3/ Вербовка иностранных, но по возможности туземных сил для нашей фирмы.

Первая задача – связь с Висбаденом – была, в конце концов, после известных Вам трудностей, разрешена в 1934 г.».

«Рамзай» ошибался – в 1934-м не все обстояло благополучно как со связью, так и с легализацией радиста – Бруно Виндта («Бернгардта»). 17 декабря ему писали из Центра: «2. Вот уже третий месяц как с вами мы не имеем воздушной связи. Судя по вашим воздушным сообщениям и письмам в этом целиком повинен ВИСБАДЕН… В скором времени в Висбаден нами посылается специально наш работник, Висбаден в ближайшее время будет переключен на работу только с Вами. В связи с этим необходимо всемерно укрепить положение вашего друга. Предпринятые нами по вашей просьбе в этом отношении меры не увенчались успехом… Нами срочно приняты меры к посылке другого лица, который выедет на место в ближайшие дни и займется укреплением положения вашего друга Б. Подробности этого мы сообщим вам дополнительно».

«…В создании личных связей – мне повезло, – утверждал „Рамзай“. – Среди немецких кругов мне удалось разрешить эту задачу довольно хорошо. Я также установил некоторые связи с местными, которые могли дать некоторые необходимые информации. В американские круги я проник довольно медленно и поверхностно; в английские почти что ничего. Минус, который, благодаря Густаву, о котором будет упомянуто ниже, был выравнен. Во французских кругах у меня никаких связей нет. Довольно хорошие связи я еще имел с голландцами, не имеющими большого значения, и их посольством, а также голландско-индийским банком. В особенности успешно в этом отношении улучшение моих связей с военным атташе и торговым атташе, а также с послом лично. От всех этих людей я получал не только информацию, но и подлинные материалы и документы. С военным атташе наши отношения стали настолько близки, что он часть своих работ предоставлял мне на просмотр и свои мнения совершенно свободно мне высказывал. Так же поступал морской атташе и другие члены посольства, а военный атташе при моей помощи шифровал телеграммы в Берлин. О всех этих лицах подробнее доложу в другом докладе. Со стороны наци я получал все больше и больше информации о внутреннем состоянии фашистских групп… Кроме того, фашистские купцы и инженеры все более откровенно говорили со мной об их военных и хозяйственных интересных доставках и планах. Я имел там 3 особенно интересных человека. Через посольство и наци я познакомился с группой местных офицеров, которые представляют активную часть группы Араки, с которыми более близкие отношения могут представлять интерес для получения информаций. То же самое нужно сказать и о двух местных переводчиках, которые очень заинтересованы в политике и стали очень доступными. О вербовке кого-нибудь из этих лиц, как туземных, так и немцев пока речи быть не может».

Военный атташе пошел еще дальше в проявлении доверия к Зорге – при его помощи он шифровал телеграммы в Берлин (что вовсе не означает, что у Зорге был доступ к шифру). Такая доверительность в отношениях была достигнута менее чем за год.

«Неужели опытный немецкий разведчик Отт мог быть столь безрассудно откровенным с посторонним для своей службы человеком? – задаются вопросом оппоненты. – Ведь он давал ему знакомиться с такими секретными документами, которые не полагалось видеть даже его ближайшим помощникам. Так не бывает», – решают они. А раз не бывает – значит, Рихард Зорге был не просто хорошим парнем с фронтовым прошлым, но коллегой Отта и других сотрудников военного аппарата по разведывательной работе. Только в таком случае они считают объяснимым поведение Отта.

Но на самом деле так бывает! Сколь бы ни был проницателен Отт, проходивший службу в германском генштабе в период Первой мировой войны под началом Николаи, профессиональным разведчиком он не был. Он не стал им и в Японии, где агентурная разведка с позиции посольства не велась. Узнав об аресте Зорге, Отт был потрясен. Он не мог принять на веру версию о том, что Зорге подо зревался в подрывной деятельности. Как следует из уже цитируемой служебной записки от 14 ноября 1941 г. года на имя заведующего отделом печати МИД Германии Штумма, «… Исходя из информации, полученной от ответственных германских инстанций в Токио, подозрение насчет вменяющейся, в вину Зорге причастности к коммунистической деятельности следует считать заблуждением. По мнению посла Отта, близко знающего Зорге, эта акция представляет собой политическую интригу, поскольку Зорге получил некоторые секретные сведения о состоянии