Читать книгу - "Брежневская партия. Советская держава в 1964-1985 годах - Евгений Юрьевич Спицын"

дружеские отношения с президентом В. Жискар д'Эстеном, с которым они познакомились еще в свою бытность министрами финансов своих стран.

28-31 октября 1974 года Г. Шмидт совершил свой первый официальный визит в Москву, где провел переговоры с Л. И. Брежневым, А. Н. Косыгиным и А. А. Громыко. Как вспоминал сам Г. Шмидт, «мы беседовали с Брежневым во время моего визита около 15 часов, при этом наиболее важным был четырехчасовой диалог с глазу на глаз». Кроме «Хельсинкских соглашений и договора по ОСВ советский лидер уделил большое внимание экономическому сотрудничеству между нашими странами» и, «используя карту, подробно рассказывал о залежах и резервах полезных ископаемых в Сибири, о планах их добычи, о возникших в связи с этим транспортных проблемах и о железной дороге, именуемой БАМ». При этом Г. Шмидт особо подчеркнул, что для него «примечательным и странным в экономических рассуждениях Брежнева и Косыгина было то, что они мыслили товарно-экономическими категориями и параметрами, а не финансовыми понятиями. В обсуждении каждого крупного проекта нашего сотрудничества финансово-экономические расчеты занимали у них последнее место»[973]. По итогам этого визита, который обе стороны оценили довольно высоко, был подписан ряд важных торгово-экономических соглашений, главным из которых стал третий договор «газ в обмен на трубы», в котором было установлено, что СССР поставит в ФРГ 60 млрд м3 газа в обмен на трубы большого диаметра и новейшее оборудование для советской газовой промышленности.

На очереди был ответный визит Л. И. Брежнева в Бонн, однако, как пишет тот же Г. Шмидт, «по разным причинам он многократно откладывался то из-за внешнеполитической ситуации, то из-за выборов в бундестаг в 1976 году, то по причине болезни Брежнева». Наконец, 4–7 мая 1978 года этот визит все же состоялся. В Кельнском аэропорту Л. И. Брежнева и всех сопровождавших его лиц, в том числе министра иностранных дел А. А. Громыко и заместителя председателя Совета Министров СССР И. В. Архипова, встретил сам канцлер Г. Шмидт. Как вспоминают ряд мемуаристов, к тому времени Л. И. Брежнев уже сильно постарел, но тем не менее «держался мужественно, с выдержкой» и достойно провел переговоры, в центре внимания которых вновь были торгово-экономические вопросы[974]. Итогом этих переговоров стал новый «Договор о долгосрочном экономическом сотрудничестве», рассчитанный на 25 лет. Но не меньшее значение во время этой встречи было уделено сугубо военным и политическим вопросам, особенно конкретным шагам по ограничению гонки вооружений, что нашло свое отражение в совместной Декларации по данному вопросу. Вместе с тем, как явствует из мемуаров А. М. Александрова-Агентова и тогдашнего советского посла в Бонне В. М. Фалина, по одному из ключевых вопросов, для обсуждения которого Г. Шмидт даже попросил Л. И. Брежнева об отдельной приватной встрече, лидеры двух держав так и не смогли прийти к взаимопониманию[975]. Речь шла о новейших советских ракетах средней дальности «Пионер» (СС-20), которые оказались за бортом Владивостокской встречи в верхах, на что Г. Шмидт впервые обратил внимание Администрации Дж. Форда тогда же, в ноябре 1974 года. Дело в том, что с приходом к власти кабинета Г. Шмидта, где новым министром иностранных дел стал Ганс Дитрих Геншер, прежняя «восточная политика» была трансформирована в «политику равновесия» или «баланса сил», что на практике означало переход от старой «политики разрядки» к «реалистической политике разрядки». В июле 1975 года, во время своего визита в Бонн, президент Дж. Форд заверил Г. Шмидта, что в договор ОСВ-2 будет включено «оружие средней дальности», однако тогда никаких реальных шагов со стороны американцев не последовало. Новый президент Дж. Картер, вступивший в должность в январе 1977 года, также не оправдал надежд германского канцлера по вопросу о «евростратегическом» оружии, и в переговорах по ОСВ-2 евростратегическая проблематика опять осталась за рамками обсуждения[976].

Надо сказать, с середины 1970-х годов Москва продолжала настаивать на учете в переговорах по ОСВ тех преимуществ, которые имело НАТО в связи с размещением в Западной Европе передовых средств ядерного базирования. Но, поскольку эта позиция Москвы постоянно наталкивалась на сопротивление Вашингтона, советское руководство решило действовать самостоятельно. По одной версии (Ан. А. Громыко, А. В. Шубин), еще в 1975 году Л. И. Брежнев и Д. Ф. Устинов, даже не посоветовавшись с Ю. В. Андроповым и А. А. Громыко, приняли решение о замене устаревших ракет средней дальности в Европе и в начале 1976 года «без серьезного обсуждения» провели его на Политбюро ЦК[977]. По другой версии (А. М. Александров-Агентов), Д. Ф. Устинова, который был инициатором этой идеи, активно поддержал именно А. А. Громыко[978]. Но как бы то ни было, в 1976–1977 годах Москва начала замену устаревших ракетных комплексов РСД-4 (СС-4) и РСД-5 (СС-5) на новые ракеты РСД-20 (СС-20). Именно это обстоятельство крайне напугало Г. Шмидта, который пытался убедить Л. И. Брежнева приостановить эту работу. Однако он, заявив, что новые ракеты ставятся на замену, а не в дополнение к уже существующим ракетам старого поколения, по сути, отказался обсуждать эту тему[979].

Между тем, по мнению ряда ведущих западных политиков, эта ситуация как нельзя лучше соответствовала планам НАТО провести общую модернизацию своего ядерного потенциала, расположенного в Западной Европе, и перевести его с авиационных носителей на ракетные. Более того, как позднее признался сам Генри Киссинджер, «СС-20 явились скорее предлогом для развертывания американских ракет, чем его причиной»[980].

Решение о возможности ядерного довооружения НАТО было принято на его сессии, которая состоялась на исходе мая 1978 года. Европейские союзники США, прежде всего канцлер Г. Шмидт, надеялись использовать переговоры по ОСВ для сбалансирования ситуации в регионе, но Дж. Картер посчитал, что это еще больше затруднит достижение договоренностей с Москвой, и не допустил европейцев к переговорам. Это обстоятельство реально возмутило Г. Шмидта, который уверовал в то, что Вашингтон был не готов обеспечить эффективную защиту Западной Европы от советских ракет. В итоге, чтобы доказать Бонну и другим союзникам по НАТО свою «заботу» о Западной Европе, в Пентагоне стали рассматривать возможность размещения на ее территории новых ракет с ядерными боеголовками — «Першинг-2» и «Томагавк»[981]. Как вспоминал позднее тогдашний заместитель министра иностранных дел Г. М. Корниенко, пока Вашингтон не принял окончательного решения по размещению новых ракет в Европе, канцлер Г. Шмидт вновь попытался «образумить» Москву и на переговорах с А. Н. Косыгиным летом 1979 года заявил ему, что если Москва «раскроет карты», из которых будет видно, что она «не станет развертывать больше ракет СС-20 (в пересчете на боеголовки), чем было ракет СС-4 и СС-5, а еще лучше — ограничится несколько меньшим их числом с учетом более высоких качественных характеристик, то тогда озабоченность европейцев, как и вопрос о размещении новых американских ракет в Европе, будет снята». Но при обсуждении этого вопроса на Политбюро против этого варианта выступил Д. Ф. Устинов, заявивший, что «НАТО все равно, чтобы мы