Читать книгу - "«Верный Вам Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии. 1933–1938 годы. Книга 3 - Михаил Николаевич Алексеев"

никаких попыток выучить японский язык, поскольку в моем возрасте мозги уже недостаточно восприимчивы для изучения этого крайне сложного языка, перевод с которого одних и тех же понятий разнится в зависимости от социального положения собеседника. В беседе с членами императорского двора, например, используются совершенно отличные формы от тех, что приняты при обращении к ровне или к кому-то из более низкого сословия.

Свободное владение языком было бы полезно для меня лишь в беседах с высокоинтеллектуальными людьми, поскольку обыкновенные японцы говорили на некоем подобии „пиджин-инглиш“. Кроме того, мне приходилось пользоваться услугами нашего посольского переводчика, когда я беседовал с теми японцами, которые не говорили ни на каком иностранном языке. И эти люди, как правило, оказывались намного более влиятельны, чем те из их земляков, которые легче поддавались иностранному воздействию»[404].

«Когда Дирксен приехал в Т., я уже был своим человеком в посольстве и, таким образом, также и у него, – напишет Зорге в отчете. – Из этого развились с течением времени очень тесные взаимоотношения с посольством».

Дирксен и Зорге не могли не заинтересовать друг друга. Оба имели ученую степень и были людьми с обширными знаниями в различных областях. Объединяло их и участие в Первой мировой войне, они даже имели одинаковые награды – «Железный крест».

Дирксен рассчитывал с помощью Зорге заполнить существовавшую лакуну – отсутствие в посольстве специалиста по политическим проблемам. Это позволило бы ему беззаботно предаваться страсти к коллекционированию китайской керамики и восточного искусства. Посол-наблюдатель был далек от проблем современной Японии и не пытался в них разобраться. «Мои самые приятные воспоминания о Токио связаны с часами, а иногда и днями, проведенными за изучением или коллекционированием произведений восточноазиатского искусства»[405], – признавался он в мемуарах. Будучи жестоко обманут в лучших чувствах, он ни словом не обмолвился в воспоминаниях о Зорге.

После шестимесячной командировки Ойген Отт вернулся в Берлин «не с пустыми руками». Его отчет оказался столь заслуживающим внимания, что военный министр фон Бломберг приказал ему доложить о результатах своей деятельности лично Гитлеру.

Из показаний генерал-майора Отта на допросе 18 февраля 1946 г.:

«ВОПРОС. Генерал, когда министр приказал прийти на встречу с Гитлером, были ли вам даны какие-то инструкции или указания на то, что от вас может потребоваться?

ОТВЕТ. Ни слова. Фон Бломберг только сказал: „Я бы хотел, чтобы ты отчитался перед Гитлером о результатах своего пребывания в Японии“. И я ответил: „Ваше превосходительство, последний раз, когда я виделся с Гитлером, я находился в явной оппозиции к нему, поэтому, возможно, он будет не очень рад видеть меня вновь“. Бломберг возразил: „Это уже моя забота, не беспокойся. У тебя будет всего 20 минут на разговор…“

ВОПРОС. Это была ваша вторая встреча?

ОТВЕТ. Да. На встрече с Гитлером присутствовали фон Бломберг, фон Нейрат, министр иностранных дел того времени, и, мне кажется, Фрич, командующий сухопутными силами.

…Я вошел в комнату и при общем внимании прочел свой отчет… Гитлер встал из-за стола, подошел ко мне, пожал руку и сказал: „Рад видеть вас снова. У нас была очень интересная встреча в Веймаре“. Таким образом, он явно дал мне понять, что мне не о чем беспокоиться. Вот так я доложил о своих впечатлениях о Японии и японской армии.

ВОПРОС. Могу ли я перебить вас. Вы помните, задавал ли он вам специфические вопросы касательно японской армии?

ОТВЕТ. … У него была карта Дальнего Востока, Маньчжурии, Японии, России, Сибири на его столе, и он постоянно на нее смотрел, и так как он был очень внимательным, я потратил не 20 минут, предоставленные мне, а 40. Военный министр смотрел на меня, как бы говоря: „Я приказал тебе докладывать 20 минут“. Я доложил Гитлеру о японской армии, давая свои оценки, как всегда я это делал, не расходясь с текстом документа. Основными характеристиками этой армии были полное послушание императору, очень большая готовность к самопожертвованию, несопоставимая с нашей армией, значительная отсталость в вооружении и уровне подготовки личного состава, ограниченный политических кругозор японских офицеров.

В конце концов он сказал мне: „С большим интересом выслушал ваш доклад. Накануне мне докладывал военный атташе из Москвы, который высказал мысль, что японское давление на Россию ни в коей мере не повлияет на отношение России к европейскому порядку“. Я задал вопрос: „Что вы имеете в виду?“ Он ответил: „Я думаю, это неверное мнение“. Я возразил ему „Я соглашусь с этим человеком. Лично я не считаю, что боевые действия на Дальнем Востоке могут повлиять на военную обстановку на западе России или на ее западной границе“. – „Но почему?“, – спросил он меня. И я пояснил: „Потому что это очень далеко, и у этой Сибирской Армии есть проблемы, связанные с источниками снабжения, и для решения они создают свою собственную военную промышленность, потому что знают, что будут не в состоянии послать войска с запада России или ее западных границ в этот далекий район, потому что у них на данный момент имеется единственная одноколейная дорога“. Тогда фюрер сказал мне: „Я не верю в это. Я думаю, что это (японское давление на Россию. – М.А.) окажет очень сильное влияние“.

ВОПРОС. То есть во второй раз вы не согласились с ним, и вы ему об этом сказали?

ОТВЕТ. Да, и военный министр смотрел на меня так, как будто говорил: „Ты в своем уме, перечить Гитлеру“. И тогда я сказал фюреру: „Я не могу согласиться с вами. Я имею на то основание и свое собственное объяснение“. Тогда он неожиданно закончил обсуждение моего доклада и сказал: „У меня одно мнение, а у вас – собственное. Только будущее покажет, кто из нас прав“. Я ответил: „Соглашусь с вами“. И я считаю, что будущее подтвердило мою правоту…

Я должен добавить, что участники этой встречи, ни военные, ни министр иностранных дел не затронули тему сотрудничества с Японией в то время. Это было, я думаю, первой общей информацией о Японии. Но Гитлер был хорошо осведомлен, если судить по вопросам, им задаваемым по моему докладу. Я был изумлен, насколько точно он проник в суть доклада. Должно быть, он изучал самостоятельно ситуацию на Дальнем Востоке ранее.

ВОПРОС. Но ничто в этом обсуждении не навело вас на мысль, что, рассматривая Дальний Восток, он рассматривал какие-либо южные направления движения японской армии?

ОТВЕТ. Нет, ничего. И то же самое, в том, что касается военных действий против России в то время.

ВОПРОС. Так вы считаете, что на тот момент, так называемый, трехсторонний пакт