Читать книгу - "История Финляндии. Время императора Александра II - Михаил Михайлович Бородкин"

благосостояние и не согласовалось с той свободой, которой пользовались уроженцы Финляндии по производству торговли и промыслов повсеместно в империи. Грейг просил министра статс-секретаря, не признано ли будет возможным предоставить карелам те же права, какими по производству разносного торга пользовались местные жители, а последние не подвергались никаким ограничениям в этом отношении в пределах империи.

Финляндцы на этот раз были во всеоружии и дали новый сильный отпор русской власти. Сейм 1879 года только что принял, а русское правительство утвердило новый закон о промыслах, согласно которому право производства промыслов и торговли предоставлено было одним только финляндским гражданам, русские же уроженцы поставлены были в одни условия с иностранцами. Этот же закон сохранил прежнее положение, безусловно запрещающее местному населению Финляндии разносную торговлю с одного двора на другой купеческими товарами в уезде.

Из этого министру финансов предоставлялось убедиться в том, что финляндское управление являлось бессильным помочь карелам, так как не имелось надежды, чтобы будущий сейм (1882 г.) отменил только что утвержденное постановление.

Во время долгих пререканий за многие годы игнорировался закон 1839 года, который был распубликован и в России (И. О. 3., № 12.438), и в Финляндии (Placater VII, с. 243), и давал русским крестьянам право ходить в Финляндию на тех же основаниях, как и во все губернии империи, с тем, чтобы они производили только ту торговлю, которая дозволена иностранцам или сельским обывателям, не имеющим права купечества или мещанства. Постановлением 1879 года о промыслах закон 1839 года был отменен, в порядке одного местного финляндского законодательства, без всякого предварительного сношения с ведомствами империи, которые пребывали в уверенности, что он продолжает действовать, почему и внесли его в устав о паспортах 1880 года.

В мае 1866 года был учрежден «Комитет для устройства духовных дел православного исповедания в Финляндии». Он имел целью возвысить религиозное и умственное положение православных приходов в крае. Председателем комитета был обер-прокурор синода граф Д. А. Толстой, членами состояли сенатор Ник. Ал. Сергиевский, т. с. Батюшков, Куопиоский губернатор сенатор Антель, протоиерей Виноградов и др. Инициатива дела принадлежала Антелю, предложения которого, изложенные во всеподданнейшем докладе, сводились к следующему:

— Учредить для детей православных приходов воскресные школы, преподавание в коих предполагалось производить на финском языке.

— Улучшить положение духовенства, а в духовные пастыри иметь в виду назначать священников, знакомых с финским языком. Возобновить ветхие храмы, соорудить новые и т. п.

Самым деятельным членом комитета, по-видимому, оказался тот же Антель. Он высказал много замечаний и представил проекты о деревенских женских училищах и об учреждении учительской семинарии. «По моему мнению, — писал он, — учителя должны быть избираемы из уроженцев края, исповедующих православную веру, и получать там свое образование. Для таковой цели я предполагал бы учредить особое учебное заведение под названием: «Семинария для образования переходящих приходских учителей в православных приходах в Финляндии». Семинарию эту он находил более удобным устроить в г. Сердоболе (Выборг. губ.). Ее имелось в виду учредить и содержать на средства синода и оставить под его главным надзором.

Так как нужных материалов в достаточном количестве на лицо не оказалось, то комитет командировал капитана генерального штаба Геца для собрания их на месте. Он прекрасно исполнил возложенную на него обязанность и представил много ценных данных. Благодаря ему в 1867 году появилось обстоятельное описание 22 православных приходов в Финляндии. Но, помимо того, Гец составил особую записку, которая дает полное представление о состоянии православных приходов в Финляндии того времени. Несколько извлечений из этой беспристрастно составленной записки вполне обрисуют положение православия в Финляндии за шестидесятые годы прошлого столетия и покажут истинных виновников падения господствующей церкви.

«Современное финляндское правительство, — писал Гец, — наследовав от Швеции религиозную её нетерпимость, полагает всевозможные преграды всему русскому и православному, и церковь наша, только благодаря духу настоящего времени, не подвергается открытому гонению. Но она утратила уже значительную долю той нравственной силы, которая служила когда-то залогом её устойчивости и была твердым оплотом от иноверческих происков. Дошедшее до нищеты и остающееся в невежестве карельское православное население забыло предания своих отцов; убогие храмы, запущенные в настоящее время, и разваливающиеся повсюду часовни служат доказательством, как оскудевает в православных воодушевлявшее их прежде святое чувство.

Хотя правительство наше, в конце прошлого столетия, и обратило внимание на бедственное состояние финляндского православия, но принятых мер далеко еще недостаточно, чтобы уврачевать такие раны, которые нанесены ему постоянным вековым угнетением.

Финляндская православная церковь, составляя меньшинство среди лютеранского населения и находясь под влиянием чуждой ей по духу администрации, не пользуется сочувствием её, ни большинства населения страны, и потому не может обойтись без сильной внешней помощи. Бедное и относительно малочисленное православное население не в состоянии оказать своей церкви необходимой материальной поддержки и, сживаясь с этим грустным убеждением, незаметно впадает в равнодушие. В настоящее время охлаждение к делам церкви дошло до такой степени, что прихожане даже многочисленных приходов готовы скорее отказаться от храма, чем добровольно решиться на какое-либо пожертвование».

Православная церковь в Финляндии, по малочисленности своих членов, и не имея в среде своей ни дворянства, ни образованных людей, не могла иметь влияния на общественный организм края и на гражданское законодательство в Финляндии.

Православная церковь была поставлена по закону в одинаковое отношение к администрации с лютеранскою; но в то же время православную общину не считали за нечто самостоятельное, имеющее свои обязанности относительно своей церкви, как лютеране к своей, и заставляли ее платить оброк лютеранским пасторам. «На основании Высочайшего повеления 1824 года разрешено было всем православным не участвовать в содержании лютеранского духовенства. Но в 1859 году финляндский сенат придумал дать этому вопросу свое объяснение и снова обязал всех тех, кто не записан в ревизию и не считается следовательно финляндским подданным, участвовать в этом взносе и даже распорядился взыскать с них за прошлое время, за которое они платили на содержание православного причта».

И так как православное духовенство определяется в Финляндию из империи, без всякого участия местных административных лиц, и не состоит в подданстве Финляндии, а управляется чуждой властью, то финляндское правительство не признавало православного духовенства своим государственным сословием, а считало его не более как за корпорацию чиновников русского правительства.

«Что это за различие — финляндские и русские подданные, когда каждый финляндец есть подданный русского Государя? Почему лица эти, живущие на финляндской земле, не внесены в ревизию и не пользуются правами наравне с прочими? Они не уроженцы Финляндии, они русские, отвечает швед.