Читать книгу - "История отечественного государства и права - Борис Николаевич Земцов"

форму закона, хотя партия не являлась элементом государственного механизма. Официально считалось, что Политбюро избирается пленумом ЦК КПСС. На самом деле члены ЦК не имели возможности даже выступить на пленуме. Постановления пленумов ЦК заблаговременно составлялись секретариатом и выносились на пленум лишь для формального одобрения. Еще меньшими возможностями влияния на формирование политики обладали участники съездов КПСС. Таким образом, советский народ по-прежнему было лишен какой-либо возможности влиять на политику, он являлся не вершителем собственной судьбы, а объектом политического манипулирования и социальной политики партийно-государственного руководства.

После смерти И.В. Сталина масштаб репрессий сразу же уменьшился. Но сама форма расправы с Берией, отсутствие каких-либо принципиальных изменений в работе репрессивных органов, крайне медленное возвращение людей из лагерей и ссылок, политическая цензура делали невозможным пробуждение общественного сознания, блокиро-вали критическую оценку действительности.

Отношение общества к И.В. Сталину было сложным. С одной стороны, после его смерти и расстрела Л.П. Берии в прессе возник непонятный вакуум, порождавший сомнения, на которые не могло быть ответа: вроде бы И.В. Сталин имел какое-то отношение к чему-то нехорошему в ближайшем прошлом. С другой стороны, за два десятка лет пропагандистская машина сделала свое дело, поэтому тяжелая жизнь, а тем более репрессии с его именем не связывались. Это полностью соответствовало национальной ментальности, перекладывавшей ответственность за все плохое на злых и проворовавшихся бояр.

В Грузии двусмысленное отношение власти к И.В. Сталину воспринималось особенно обостренно. В глазах простых людей он был не столько руководителем великого социалистического государства, «величайшим полководцем всех времен и народов», сколько грузином, прославившим свою нацию.

В марте 1954 и 1955 гг. (в годовщину смерти И.В. Сталина) в Тбилиси у его памятника в течение недели собирались молчаливые митинги. Не понимая роли самого И.В. Сталина в создании бесчеловечной системы, люди приходили к его памятнику помимо воли властей и воспринимали свое поведение как шаг к свободе, победу над этой системой.

3 марта 1956 г. у памятника И.В. Сталину и на площади В.И. Ленина собрались десятки тысяч человек. Число митингующих каждый день увеличивалось и, по оценкам со-временников, 8 марта уже значительно превышало сто тысяч. В Москве было принято решение о «прекращении беспорядков». На следующий день в Тбилиси объявили военное положение. Власть умела разговаривать со своим народом только языком силы, в результате в ходе столкновения армии и спецслужб с демонстрантами, по подсчетам современников, пострадало от пятисот до тысячи двухсот человек, по официальным же данным число погибших и раненых превысило сотню.

За прошедшие после революции 1917 г. десятилетия всякое политической сопротивление было подавлено, и политическая жизнь в стране полностью отсутствовала. Тем не менее, некоторая растерянность внутри этого руководства (в условиях борьбы за власть и обвинений друг друга в зажиме демократии) породила иллюзию политической свободы и вызвала оживление общественной жизни. На короткий срок возникла ситуация, получившая название «оттепель».

Еще в 1953-1956 гг. писатели И. Эренбург, М. Дудинцев, критик В. Померанцев опубликовали свои статьи и повести, где поставили вопросы о назначение интеллигенции, о допустимости разных литературных течений. В 1954 г. с трибуны Второго всесоюзного съезда Союза писателей прозвучало, что не все произведения советской литературы, отмеченные правительственными наградами, в достаточной степени хороши и полезны обществу. И власть на эту дерзкую попытку писателей иметь собственное мнение не отреагировала.

Происходил вполне осязаемый отказ от прежней, хотя официально не осужденной политики И.В. Сталина.

После XX съезда появились новые журналы «Юность», «Иностранная литература», «Вопросы литературы» и др., начали показывать советскую действительность без прикрас. Властителем дум для интеллигенции стал «Новый мир» во главе с А.Т. Твардовским. Казалось, открываются такие возможности для творчества, от которых радостно билось сердце.

Появились новые научные журналы «История СССР», «Вопросы истории КПСС», «Новая и новейшая история», «Мировая экономика и международные отношения». Тематика их исследований была всё шире и вселяла большие надежды.

После XX съезда были реабилитированы такие реформаторы и новаторы литературы и искусства, как В.Э. Мейерхольд, Б.А. Пильняк, И.Э. Бабель, И.И. Катаев. В мае 1958 г. власть отказалась от своих прежних резко отрицательных оценок в отношении произведений композиторов Д.Д. Шостаковича, С.С. Прокофьева, А.И. Хачатуряна, В.Я. Шебалина, Г.Н. Попова и Н.Я. Мясковского.

В 1956-1958 гг. началась выборочная реабилитация партийно-государственного руководства, уничтоженного в 30-е гг. Честное имя было возвращено М.Н. Тухачевскому, Якиру, Блюхеру, Эйхе, Рудзутаку, Постышеву и другим репрессированным.

В 1957 г. чеченцы, ингуши, балкарцы, карачаевцы и калмыки получили разрешение вернуться в родные места после депортации 1944-945 гг.

Однако свобода оказалась призрачной. Власть спровоцировала общественно-политическую активность, но уже в 1957 г. «за клевету на советскую действительность» отправила на скамью подсудимых более 100 человек. На следующий год за публикацию за рубежом романа «Доктор Живаго» Б. Пастернака исключили Союза писателей и вынудили отказаться от Нобелевской премии по литературе.

Дезориентированная противоречивыми процессами интеллигенция сначала не заметила узких рамок «оттепели» и по инерции продолжала верить, что жизнь изменилась в лучшую сторону.

Летом 1958 в Москве был открыт памятника Маяковскому. Он олицетворял революционную романтику и быстро превратился в излюбленное место встреч московской интеллигенции. Там читались стихи, велись жаркие дискуссии об искусстве и литературе.

Но в конце 50-х гг. уже начала осознаваться призрачность свободы, власть стала восприниматься как противник. Общество в критике советского строя явно выходило за рамки, обозначенные партийно-государственным руководством. В результате возник «самиздат» – машинописные нелегальные журналы, где печатались запрещенные или отвергнутые официальной периодической прессой произведения. Первым из них стал «Синтаксис» А. Гинсбурга.

В 1961 г. участников встреч на площади В.В. Маяковского начали задерживать, студентов – исключать из институтов. В октябре троих – В. Осипова, Э. Кузнецова и И. Бакштейна – арестовали. Они были обвинены в антисоветской агитации и получили от пяти до семи лет заключения.

В 1961 г. КГБ зафиксировало появление 7705 листовок и анонимных писем, изготовленных 2522 авторами. Имена 1039 из них были установлены. Среди авторов 364 оказались рабочими, 210 – студентами и школьниками, 192 – служащими, 108 – лицами без определенных занятий, 105 – пенсионерами и 60 – колхозниками. В масштабах СССР какую-либо политическую роль эти люди сыграть, конечно, не могли.

В этот период с властью сталкивались и другие социальные группы, но они вызывалось бытовыми причинами и не имело политической направленности.

В 1959 г. произошли крупные беспорядки в г. Темиртау (Казахстан). Власть давно паразитировала на энтузиазме молодежи и нетребовательности советских людей. Но годы шли, бытовые условия не улучшались: 3 тыс. строителей комбината в районе Темиртау продолжали жить в палатках. Труд был организован плохо, то и дело возникали простои. 3