Читать книгу - "Вся мировая философия за 90 минут (в одной книге) - Посмыгаев"

Экософские идеи, созвучные высказанным Эмерсоном и Торо, в разные годы и в разных странах были развиты Альбертом Швейцером (Франция), Иваном Парфеньевичем Бородиным, Григорием Александровичем Кожевниковым (Россия), Эдвином Бернбаумом (США) и другими. Генри Торо в числе этих мыслителей считают одним из основателей экологической этики, учения о таком отношении к природе, которое неотъемлемо от священного, религиозного чувства человека. Идея священного превращается в этическую природоохранную идею, составляя смысл и определяя содержание экологической этики.

Экософия противоположна и враждебна ресурсизму, выражающему принцип отношения к природе как средству для удовлетворения человеческих потребностей, имеет принципом «наибольшее благо для наибольшего количества людей в течение наибольшего времени» и развивает теорию «рационального использования» природных ресурсов. Экософия отвергает исключительность экономической составляющей в отношении к природе, учит, что дикая природа имеет внутреннюю ценность, цель и собственные права.

Для сторонника «рационального использования природных ресурсов» природа остается противником, которого надо покорить с помощью технологий. А экология — инструментом, при помощи которого поддерживается такая идея дикой природы. Торо предвосхитил многие природоохранные идеи известных в настоящее время экофилософов, основателей различных школ и направлений, отвергающих ресурсизм как путь, влекущий к угрозе полного уничтожения дикой природы, а впоследствии и человеческой цивилизации, связанных между собой многочисленными тонкими, в том числе трансцендентными связями. Такие идеи мы находим в творчестве русского экофилософа Николая Федоровича Щебины, проповедовавшего холизм, любовь и сострадание ко всему живому и неживому, восхвалявшего красоту и свободу дикой природы, отрицавшего власть человека над природой.

Этика, эстетика, наука и религия образовали объединенную систему природоохранной идеологии Мюира, последователя Эмерсона. Мюир развил идею Эмерсона о том, что «не существует объекта настолько отвратительного, чтобы сильный свет не сделал его красивым», Мюир верил, что любой, кто попадает на вершины Сьерры, будет помогать защищать их. Генри Торо также верил в мистические способности дикой природы вдохновлять и преображать человека, дарить ему жизненные силы, наполнять ее смыслом.

Экология является не только отраслью научного знания в системе биологических наук, но и понятием-символом эпохального значения мировой цивилизации и культуры, ее новым животрепещущим философско-мировоззренческим ориентиром и новым измерением. Экологическая философия вообще представляет собой продукт продолжающейся дифференциации философского знания, возникший в первой трети XX столетия, и ставший, благодаря своему интегральному потенциалу, перспективной точкой роста современной философии, равно как и многообещающим ориентиром более продвинутой экологизации науки, производства и всех предметных отраслей и уровней образования. Во времена Торо понятий «экология» и «экологическая философия» не существовало.

Эмерсона и Торо не называют основателями экологии лишь потому, что несколькими десятилетиями позже сформировался минимум ключевых понятий, позволявших утверждать начало новой научной дисциплины. Однако ни одно из экологических изданий, рассматривающих историю возникновения и развития экологии, не может обойтись без упоминания этих имен, стоящих в самом начале списка основоположников дискурса, вслед за Геккелем и Дарвином. В США Джильберта Уайта, Ральфа Уолдо Эмерсона и Генри Дэвида Торо считают «отцами экологии», Торо называют даже «теологическим экологом». Эрнст Геккель ввел термин «экология» в биологическую науку в 1866 году. Лишь сопоставив дату написания «Уолдена» и эту дату, можно понять революционность воззрений Торо, оставшихся долгие годы непонятыми современниками.

«Поползень и красная белка — компания более вдохновляющая, чем общество государственных мужей и философов».

С этого тезиса начинается Торо-экофилософ. Экологическая философия незаметно рождается Торо из размышлений о социальных противоречиях в обществе и развивается последовательно автором в довольно стройную систему взглядов, которые не утрачивают своей связи с социальной проблематикой на всем пути их изложения.

Торо первым в западной культурной традиции стал говорить о дикой природе как о нравственной и свободной сущности, которую именно за это и нужно ценить. По его мнению, дикая природа представляет собой иную, отличную от нашей цивилизацию. Лес занимает в ней особенное место, уничтожение дерева представляет собой трагедию: дерево становится «всего лишь древесиной». Наиболее широко известен тезис Торо, звучащий как «В дикости состоит сохранение мира». Торо утверждал: «Я люблю дикое не меньше, чем нравственное».

Писатель полагал, что технократическая цивилизация предлагает людям суррогат жизни, но не саму жизнь. Копии — неизбежный, вынужденный продукт потребительского общества, который в результате естественного развития такового общества начинает со временем претендовать на первозданность подлинника. Когда происходит такая подмена, человек теряет способность отличать одно от другого.

Я люблю природу отчасти потому, что она — противоположность человеку, убежище, где можно от него укрыться… Среди природы я могу дышать полной грудью. Если бы мир был только царством человека, я не мог бы распрямиться во весь рост и потерял бы всякую надежду. Мир человека для меня — оковы; мир природы — свобода.

Торо предчувствовал, что вскоре человек начнет войну с окружающей средой, потеряет чувство меры, а вместе с ним и подлинную, полноценную свободу жизни.

Я уверен, что природа обладает особого рода искуснейшим магнетизмом, который направляет нас на верный путь, если мы, отключив мысли, предаемся ее власти.

Торо критически относился к демократическим ценностям, обладал способностью постигать меру вещей мира природы и человеческого сообщества. Эмерсон говорил о нем так: «Он был человеком редкой, тонкой и абсолютной религиозности».

Глава 4

О государстве и гражданском неповиновении

После того, как человек поверит в свои силы, отказавшись от рабского повиновения внешним обстоятельствам жизни, он будет способен на большие дела. В это мгновение возрождения внешнее и внутреннее прекратят вражду, столь необходимую для целостности личности. Так считал Эмерсон, и именно это кредо, разделяемое Торо, руководило писателем при построении «философской лаборатории» на берегу Уолдена.

В развитии конституционного либерализма опасность утраты чувства меры воспринималась Торо как угроза всемирной гуманитарной катастрофы. Он предвидел, что так называемые «либеральные свободы» неизбежно станут формой атеизма и духовного рабства.

Генри Торо всегда обожествлял странника, человека идущего. Он был уверен, что каждый, совершающий свободную прогулку, «направляется в Святую землю». Впрочем, и этого не нужно бояться. Грех страха ведет к параличу. Главное — двигаться и верить.

Одолевайте зло силой добра. Не принимайте ограниченную философию тех, чье мужество дает не больше света, чем грошовая свечка, от которой большинство предметов отбрасывают тень большую, чем они сами.

Воодушевляемый этикой отрицания, Торо был озабочен поисками положительной альтернативы, соответствующей его неисправимому оптимистическому складу мышления. Писатель отчасти находил ее в учении о гражданском неповиновении, точнее, не в учении, поскольку воззрения Торо не были изложены соответствующим образом, но в той активной позиции, которая была продемонстрирована писателем-романтиком в виде актов гражданского протеста и отражена в ряде эссе и дневниках.