Читать книгу - "Дневники. 1946-1947 - Михаил Михайлович Пришвин"

485

а вечером на заре ветер кончился и в светлой тишине начало морозить.

20 Апреля. Утром тихо, солнечно, морозно. Но, скорей всего, днем будет, как и вчера.

Женщина ходит между женщинами, как в музее между картинами. Они все замечают друг у друга и все разбирают между собой, и со стороны кажется, будто они и родятся только для своего женского суда. Но мужчина не обращает никакого внимания на средства, какими достигается общее впечатление. Он проходит между ними, как жених, выбирающий себе невесту по сердцу, но не по одежде. И, конечно, женщины иначе судят мужчин, чем своего брата: как он одет – это на втором плане и больше для глупых.

Раиса продвигает портрет Ляли, но портрета, вероятно, не будет, потому что Раиса не может чувствовать духовного человека («язычница»).

Сюжет, рассказанный вчера нам Раисой. Старушка одинокая, домик разваливается, некому помочь. Великий безучастный мир и одна-единственная, никому не нужная старушка годами за семьдесят. Приходит странник, ему тоже за 70 и никого из родных. Уговорили их жить вместе. Все повеселели, радость пришла: человек с человеком встретились. Утром бабушка злая сидит одна на ступеньках. – Чего ты? – Прощелыга оказался, я его выгнала. С чем пришел! мне за 70 лет, к смерти готовлюсь каждый день, а он с чем пришел! Не стерпело сердце, выгнала я его: пакостный старик. И опять одна.

Фокус рассказа: 1) Радость встречи человека в пустыне. 2) Неловкий шаг. 3) Чувство ада: ее вечность в том, чтобы сидеть на месте в ожидании, пока избушка завалится и выгонит ее к перемене; его вечность в движении, в ожидании встречи.

(Крестьяне до того обнаглели, что драли за свои углы невозможно. После долгих исканий мы нашли себе в Дунине

486

избушку с разваленным сараем, бабушка Лиза: печальные большие глаза.)

Раиса очень кокетливая, вечно представляется, и у нее это выходит мило: глядишь на нее и радуешься. И красивая, и талантливая, и умница. Но она совсем «француженка», и духовного человека нет в ней вовсе. Я бы не мог влюбиться в нее, как у нас это вышло с Лялей, а «пошалить» мне совсем не дано, и мало того: я этого боюсь, и всякая попытка в этом привела бы к «неловкому шагу» (вот откуда взять образ старика, вечного странника).

Чувство «неловкого шага» (боязнь этой опасности) преследовало меня с малолетства, оно породило мой романтизм, мое странничество. Оно назначило мне 30 лет жить с ничего не понимающей во мне женщиной, оно привело меня к Ляле, страдающей, как и я, невозможностью выйти к «обыкновенному» состоянию из своей «духовности».

Раиса рассказала о своем отце (академик Зелинский), как к нему в его 72 года пришла женщина молодая и начала жить у него в кабинете и стала его верной женой, даже родила двух детей. А старая жена отдавалась музыке, и академик оставался без ухода («странник»). В этом вышел счастливый шаг, как и у меня с Лялей: счастье в выходе из «духовного» состояния в обыкновенную жизнь (Фацелия): Дон-Кихот нашел свою Дульцинею (наверно, так и Сологуб женился на Чеботаревской Анастасии).

И вот почему, если большой, знаменитый человек (у А.Н. Толстого это было, как у Зелинского и др.) сходится с новой женщиной, говорят бабы между собой: «она его поймала». Это значит, что в какой-то степени все мужчины застенчивые странники, и женщины их «ловят».

Сочетание Мужчины и Женщины – явление очень сложное: все бывает, но «выход из духовности» (застенчивость), по-видимому, есть трудность, противоположная «язычеству», Дон Жуану, свойственная в той или другой мере многим, быть может – один из факторов 

487

культуры. Да и сам Дон Жуан есть один из идеальных моментов выхода из трудности, образ, созданный мучительной думой о выходе.

NB. Быть может, трудность выхода из духовности есть коренной вопрос девушки и редко лишь для мужчины, носителя необходимого насилия..

Сколько мы должны были «сговариваться» с Лялей, чтобы соединиться: я должен был войти в церковь, она – пойти со мной на охоту.

NB. Может быть, не разумом, главное, человек отличается от животного, а стыдом: человек начал стыдиться животного размножения и, как в Книге Бытия, стал одеваться. Вот с тех пор именно, как человек почувствовал стыд, русло реки природы сместилось и осталось на старице, а человек в своем движении вырыл новое русло и потек, все прибывая, а природа течет по старице, все убывая. На свои берега человек теперь сам переносит и устраивает по-своему все, что когда-то он взял у старой природы.

21 Апреля. Утро почти теплое было, солнечное, потом пасмурно. Поют певчие дрозды. На северной опушке под синим лесом исчезла белая полоса. На южной опушке ручьем стекает из леса последняя вода. Ледяные тропинки. Березовый сок. Бабочки на теплых опушках.

Вчера с Раисой ходили в Марьино, где живет эта бабушка Марфа Никитична, прогнавшая странника. Оказалось, странник этот был садовником, и старуха (82 года) вся оживает, когда гордо рассказывает, что она его прогнала.

В Лялином портрете Раиса как будто нарочно выбрала такой ракурс, с которого видится самое некрасивое. Я так люблю свою Лялю, что никогда не смотрел на нее с этой точки. И теперь никак не могу отделаться от портрета: так он торчит из Ляли, как из зеленой весенней травы 

488

прошлогодняя желтая солома. Вот если бы я был молодой и желанный для Раисы человек, то какую бы свинью она подложила этим портретом своей сопернице. Мало-помалу Раисина точка зрения на Лялю победила «родственное» сопротивление, и сама Ляля вместе со всеми радуется портрету. (Но мелькнувший сюжет о портрете, похожем на атомную бомбу, разрушившую семейное счастье, пусть останется в памяти.)

22 Апреля. Коронный день апреля. Все сбросили зимнюю одежду и вышли по-летнему.

Земля начала оттаивать. На сильно разогретой опушке леса, усыпанной старыми листьями, невидимо исходящий пар в полной тишине всего воздуха создавал частные вихревые движения: сухие листья поднимались вверх и кружились в воздухе, как бабочки. И бабочки, и зяблики порхали между листьями, не поймешь, где бабочка, где птичка и где лист.

Утром на еще желтой, в зимней рубашке паутинно-плесенного цвета озими зеленели только края луж, а к вечеру вся озимь