Читать книгу - "Столетняя война. Том IV. Проклятые короли - Джонатан Сампшен"

что, по его мнению, он не переспал ни с одной женщиной после своей коронации. После недели аудиенций с английским королем у собеседника Куртене появились собственные мысли, которые он держал при себе. Он считал, что Генрих V "больше подходит на роль священника, чем солдата"[452].

Воцарение Генриха V ознаменовало приход к власти замечательной группы людей. Двое из трех его братьев, Томас, герцог Кларенс, и Джон, герцог Бедфорд, были выдающимися военачальниками. Кларенс уже отличился в боях на море и во Франции. Несмотря на напряженные отношения между двумя братьями в последние годы жизни их отца, он оставался безусловно верным Генриху V до самой своей смерти в бою за несколько месяцев до смерти короля. Герцог Бедфорд, в некотором роде самый интересный из братьев, был одним из хранителей северной границы в течение последнего десятилетия и показал себя талантливым капитаном и администратором со строгим характером и взвешенностью суждений, которые, должно быть, многим напомнили самого Генриха V. Третий брат, Хамфри, герцог Глостер, наиболее известный своим покровительством образованию, не обладал ни военной удалью, ни административными талантами своих братьев и сестры и должен был стать разрушительной силой в следующем царствовании, но при жизни брата он был верным и компетентным его подчиненным. Кроме того, у короля были дяди Бофорты, родившиеся от внебрачной связи Джона Гонта с Екатериной Суинфорд. Томас Бофорт, граф Дорсет, а затем герцог Эксетер, был еще одним грозным воином, служившим адмиралом Англии и лейтенантом короля в Аквитании. По словам гасконского наблюдателя в Англии, Генрих V был близок с Дорсетом и "во многом руководствовался его советами". Генри Бофорт, амбициозный епископ Уинчестерский, был самым богатым церковным деятелем в Англии и с годами стал одним из главных политических и финансовых советников своего племянника. Многие из этих людей сотрудничали с Генрихом V во время валлийских войн и в течение четырех лет между 1407 и 1411 годами, когда он был главой королевского Совета. Новый король не терял времени, чтобы продемонстрировать, что его собственное правление будет отличаться от правления его отца. Он избавился от министров своего отца, начиная с архиепископа Арундела и верховного судьи Гаскойна, которых он недолюбливал и винил в своем отчуждении от отца в последние годы его жизни. Канцлером стал епископ Бофорт. Были заменены все главные придворные чиновники. Важнейшие военные должности были переданы графам Арунделу и Уорику, возможно, самым близким друзьям Генриха V за пределами его семьи. Камергер Генриха V Хью Мортимер и два опытных дипломата, Генри Чичеле, епископ Сент-Дэвидса, и Томас Лэнгли, епископ Даремский, стали его главными советниками по внешней политике[453].

Генрих V, сам будучи человеком традиционных взглядов, был полон решимости выполнить роль, отведенную ему современными идеалами королевской власти. После более чем четырех десятилетий военных, дипломатических и финансовых неудач авторитет короны в Англии пострадал, как и по разным причинам во Франции. Раны, нанесенные переворотом 1399 года, еще не зажили, а призрак убитого короля Ричарда II продолжал преследовать его преемников. Французский герольд, присутствовавший на коронации Генриха V, вернулся домой с сообщением о том, что не все в Англии одобряют его воцарение. Слышался ропот тех, кто считал, что корона должна была перейти к Эдмунду Мортимеру, графу Марчу. Первым действием Генриха V после коронации было объявление всеобщей амнистии всем тем, кто участвовал в восстаниях во время правления его отца. Позже он приказал перенести останки Ричарда II из доминиканской церкви в Лэнгли и торжественно перезахоронить их в гробнице в Вестминстерском аббатстве, которую покойный король заказал для себя еще при жизни. Генрих V, который провел период становления своей юности при дворе Ричарда II, имел о нем более теплые воспоминания, чем его отец. Но новые похороны дискредитировавшего себя правителя были не просто личным жестом. Они были актом искупления, предложением примирения и, возможно, также попыткой заставить замолчать упорные народные слухи о том, что Ричард II все еще жив[454].

Они также были частью попытки придать новому правлению ауру легитимности, которой никогда не пользовался Генрих IV. Новый король глубоко осознавал шаткость притязаний своей династии на власть и непостоянство верности своих подданных. Большую часть царствования своего отца он провел в борьбе со сторонниками Оуэна Глендауэра в Уэльсе. В 1403 году он сражался с Хотспуром и графом Вустером, который ранее был его лейтенантом в Уэльсе, а другой — его старым наставником и защитником. Генрих V на собственном опыте узнал, что такое предательство. Эти воспоминания сохранились на всю его жизнь. На протяжении всего своего правления он требовал божественного одобрения своих действий после предательств, несчастий и физической слабости в годы угасания его отца, которые многие считали проклятием Божьим на его род.

Француз, считавший, что Генрих V вел себя как священник, уловил нечто более важное, чем он предполагал. Генрих V был человеком сильной и, прежде всего, публичной набожности. Будучи принцем Уэльским, он председательствовал на сожжении портного-лолларда Джона Бэдби в Смитфилде в 1410 году, а став королем, продолжал публично участвовать в преследовании лоллардов. Новый король окружил себя церковниками и учеными людьми, многие из которых занимали важные посты в его правительстве и сыграл видную роль в преодолении папского раскола. Он основал картезианский монастырь в Шине (Ричмонд) на правом берегу Темзы, а также монастырь Бригиттинского Ордена в Сионе на противоположном берегу реки — последние монастыри основанные в Англии до Реформации. Он содержал великолепную часовню и большой штат капелланов и хористов, которые сопровождали его в походах. Он сочинил религиозную музыку, включая Gloria и Sanctus, которые попали в Рукопись Олд Холла, одну из самых ранних сохранившихся книг английской духовной музыки. Религиозные чувства Генриха V были совершенно искренними, а его привязанность к традиционным образцам духовной власти, безусловно, неподдельной. Но он хорошо понимал пропагандистские преимущества подачи себя в качестве исполнителя Божьей воли в мире духовных сомнений и политической неуверенности.

Та же самая озабоченность спорным правом династии на престол, вероятно, была главным фактором агрессивной внешней политики, проводимой Генрихом V с самого начала его правления. Это также объясняет сильную религиозную тематику в публичных заявлениях короля по этому вопросу. Генрих V постоянно представлял свои претензии к французам как обращение к Богу против нечестивого и недостойного традиционного врага Англии. В современном мире после эпохи Просвещения легко отмахнуться от этого как от ханжеской болтовни. Но современники по обе стороны Ла-Манша не обвиняли его в этом. Современный Генриху V хронист из Сен-Дени, чья работа близка к официальной истории французского королевского дома, открыто восхищался публичной религиозностью Генриха V и сравнивал ее с