Читать книгу - "Славянская мифология - Николай Иванович Костомаров"

пролетье. Когда снег сходил, распускались реки и выказывалась первая трава, отправлялось торжество смерти зимы и воцарения весны. Прежде всего хоровод, составленный нарочно заранее из юношей и дев, называемый у поляков стадо, купался в знак очищения. Памятником этого обряда остался в Украине еще в XVII веке, по свидетельству Боплана, обычай такой: на светлой неделе юноши бегали с ведрами за девицами и обливали их водою, а на другой день девицы тем же отплачивали мужчинам; в других местах друг друга бросали в воду, в некоторых местах России до сих пор поселяне погружаются на провесне в воду, потом взлезают на избу и поют песни в честь весны. Потом совершался символический обряд утопления зимы и заклинания весны. В XVII веке в Польше делали соломенное чучело, надевали на него женскую одежду, торжественно несли к реке и повергали в воду; это чучело называлось Маржаною и означало у славян, по толкованию Вельского, смерть или зиму, т. е. воду в стоячем положении – Деканну-Гекату в пагубном, убивающем отношении. Тогда пели: «Смерть вьется по закромам, ища себе поживы». У чехов такой же праздник назывался торжеством убитой зимы и воскресения весны. Потом другое соломенное чучело было сжигаемо с песнями и криками. Эти два обряда означали распускание воды и умерщвление Маржаны, или зимы – воды мертвой, посредством сочетания огнесвета с водою живою и плодородящею (целящая и мертвящая вода в русских сказках). Что топление и сожжение совершались вместе, видно из следующего: Вельский говорит, что топление Маржаны было отправляемо на белой (на 5-й неделе поста) неделе, а в песне малороссийской поется:

На белой неделе

Пожары горели.

Потом совершалось заклинание или призывание весны. Это торжество у русских называется красною горкою, у червонорусов – гаилками. Как идея светопоклонения относилась к различным предметам, то и праздник имел четыре значения: религиозно-догматическое, земледельческое, семейственное и погребальное.

Во-первых, это было торжество приходящей весны. Оно начиналось призваниями матери солнца, великой Лады.

Напр., в песне:

Благослови, мати,

Ой, мати Лада, мати!

Весну закликати.

После того пели торжественные гимны в честь солнца, напр.:

Солнышко-ведрышко,

Выглянь в окошечко!

Твои девушки плачут.

Или:

Взойди, ясное солнышко,

Обогрей нас, добрых молодцев,

Добрых молодцев со девицами.

Хоровод обращался к месяцу и звездам:

Что ты, месячко, да не один на небе,

Хоть я один, так Бог меня родил.

Что есть звездочки, то все со мною.

Или:

Свети, зоре, на все поле,

Заколь месяц зойде!

Пели священные песни в честь воды:

Луга береза, разливайтеся,

Разлейся, вода, вода вешняя!

Совершали моления о плодородии и ниспослании дождя:

Дождь, дождь, дождь!

На бабину рожь,

На дедову пшеницу,

На девкин лен

Поливай ведром.

Обращались к лесам, прося их развиться, напр. (малорос.):

Ей, луже,

Шуми дуже!

Негайся,

Добровенько развивайся!

Призывали птиц развеселить пением расцветающие дубровы:

Лес ты мой, лес зелен, невесел:

Некому тебя развеселить.

Что были пташечки, в ирей полетели.

Потом отправлялись символические игры; некоторые из них знаменовали весну, другие означали воспоминание мифологических событий. Тогда ж борьба Свантовита с Чернобогом, смерть и погребение Свантовита и восстание, как египетского Озириса или римско-фригийского Аттиса, изображались драматически, и от этого остался упомянутый выше обряд Кострувонька. В песне, которую теперь поют при погребении Кострувонька, изображается плач всей природы над умершим божеством, потом обряд кончается веселыми песнями. Изображая оцепенение природы зимою и возвращение к жизни весною, этот обряд символизирует земное странствование Свантовита, смерть в борьбе, подобно Бальдуровой, и, верно, восстание, подобное Озирисову и Аттисову. Кроме этого обряда есть еще несколько других обрядов, которые здесь излагать в подробности я не считаю уместным, а предоставляю такое занятие этнографам. Припевы: «Ладо! Диди-Ладо! (т. е. великий Ладо) Лелю-Ладо! Дана! Дана!» – показывают, что все они относятся к священной истории язычества славянского, с которою связывается свето– и водопоклонение. Обряды и песни сопровождались священными огнями в честь солнцу, небесным светилам и воде, невесте солнца, носили светильники, подобно как в Египте на праздник Озириса, в Индии – на праздник Дроведы, у греков – в честь Аполлона, изображавшегося с факелом, также на праздник Цереры и Вакха. Памятником этого осталась одна хороводная игра, в которой девицы ходят мерными шагами, представляя, как будто что-то носят к реке, и поют:

Засвечу свечу

Проти сонечка.

Тихо йде!

А вода по каменю,

А вода по белому

Ище тихше.

Название игры горелки, игры весенней, показывает, что она первоначально совершалась около зажженных огней.

Второе значение красной горки было земледельческое. Так как это было время сеяния, то земледельческие занятия изображались символическими образами. Доказательством тому служат игры, как, напр., известная игра сеяние проса, и песни хороводные, в которых изображается пахание вообще, напр. (малорос.):

А за лесом, лесом, за темным, зеленым —

Ой, Лелю! Ладо! – пахари пахали!

Сеяние мака, напр. (малорос.):

Посею, посею, черный мак,

Да роди, Боже, червоный.

Хмеля, напр. (русск.):

Перевейся, хмель,

Да на нашу сторонку!

Ячменя и пшеницы, напр. (русск.):

Роди, Боже, нам

Ячмень усатый,

Пшеницу колосисту!

Льна, напр. (малорос.):

Посеемо лёну, лёну!

Ой, Лелю-Ладо! Лёну!

И разные сельские работы, напр. (малорос.):

Ой, Лелю-Ладо! Громада стояла,

Громада стояла, колодязь копала.

Все это, изображаясь в священнодействии, как бы освящало полевые труды поселян. Вместе с тем это празднество имело значение для пастухов. Дитмар говорит, что у славян весною был такой обычай: пастух ходил по дворам с палкою, которой рукоятка изображала руку, держащую железный шар. Пастух кричал: «Гонило! Стережи!» И все думали, что эта палка охраняет стадо от волков.

У литовцев также праздновался день Гониглы; Гонигло почитался богом пастухов, но праздник совпадал с торжеством солнца. Я полагаю, что литовский Гонигло есть славянский Гонило, и у славян он означал духа-покровителя стад или, что вероятнее, был одним из наименований светоносного существа. Гонило значит