Читать книгу - "Волшебные и страшные мифы леса. От феникса до Иггдрасиля - Якопо Сильвестре"

Именно английский король и подарил Лливелину в награду за службу и дружбу Гелерта. Но кем был этот Гелерт? Речь шла об охотничьем псе, или, вернее, лучшем охотничьем псе, который когда-либо жил в зеленых землях Британии! На британских островах не было недостатка в ирландских борзых, способных загонять волков, но Гелерт превосходил их всех и мощью, и сообразительностью, и решительностью. Все его тело покрывала густая шерсть, серая, как облако в отблесках полной луны, она придавала ему одновременно величественный и дикий внешний вид. Что уж говорить о его глазах: они были исполнены нежности и дружелюбия, когда Гелерт бродил по замку в поисках внимания и ласки. Но едва пробивал час охоты, они превращались в раскаленные угли, мечущие искры в поисках несчастной жертвы, которую преследовал хозяин. Но не важно, мчался ли он по лесу за волками или ждал заслуженные сочные куски мяса в королевском дворце, в глазах Гелерта всегда можно было увидеть одно и то же чувство — преданность.

Однажды Лливелин охотился со своей сворой псов, но, вопреки обыкновению, без Гелерта. На самом деле с того момента, когда у правителя Гвинедда появился на свет сын Давид, верный пес послушно сидел рядом с детской колыбелью и никогда от нее не отходил. Конечно, пес Гелерт не умел разговаривать, но он умел выразить свои желания и намерения не хуже некоторых людей — так король сразу понял, что его верный друг хочет охранять покой новорожденного первенца. Лучшего стража для своего ребенка Лливелин не смог бы найти, однако именно в тот день что-то беспокоило его мысли.

Когда король оставлял Давида в колыбельке в саду под присмотром служанки, он заметил нечто странное во взгляде Гелерта. Было что-то пугающее в его глазах, настолько, что впервые в жизни Лливелин почувствовал необъяснимую тревогу по отношению к своему верному псу. В надежде избавиться от этого неприятного чувства король устремился в лес на охоту. К слову, в те дни ходили слухи, что вокруг замка бродит огромный страшный волк, который наводит ужас на местных жителей. Вот Лливелин, чья жажда славы обычно превышала страх, и вознамерился убить дикого зверя, чтобы волчья голова стала трофеем в честь рождения сына. После бесчисленных ложных следов и бесплодных поисков король Гвинедда так и не подобрался к зверю, а солнце тем временем уже достигло зенита. Прославленный охотник стер пот со лба и понял, что теперь чувствует себя еще более встревоженным и подавленным, чем при отъезде из дома. Поэтому он позвал всех собак и направился обратно в замок, ясный и величественный силуэт которого вырисовывался за ветвями деревьев.

Едва Лливелин достиг своих покоев, как услышал знакомый лай Гелерта. Мгновение спустя он увидел, как огромный пес бежит к нему навстречу. Это было необычно, поскольку тот никогда не отходил так далеко от маленького Давида. И тут разум Лливелина охватил ужас, поскольку он заметил, что с клыков пса сочится алая кровь. В безумии король устремился в сад, лихорадочно разыскивая сына.

Вся земля во дворе, как и зубы Гелерта, была в крови, там же лежало растерзанное тело служанки, на чьей шее зияли страшные раны. В беспокойном воображении короля вновь и вновь возникала окровавленная пасть Гелерта, и он в отчаянии заглянул в колыбельку. Она была пуста. Дрожащей рукой Лливелин провел по одеяльцу, которое еще несколько часов назад сжимал его ненаглядный Давид: теперь оно лежало смятое и окрашенное все в тот же нестерпимо алый цвет, что преследовал его с момента возвращения в замок. Почему же он не доверился своей интуиции? Почему не отдалил Гелерта от сына, когда сердце советовало ему сделать это? Лливелин услышал, как по каменному полу двора стучат когти его пса, и тут же обернулся, очнувшись от своих горестных раздумий. Гелерт был рядом и, глубоко и размеренно дыша, спокойно смотрел на хозяина, словно ничего и не произошло.

Возможно, пес просто обезумел и потерял голову оттого, что столько времени сидел без движения у колыбели, и его охотничий инстинкт взял верх над преданностью. Было ошибкой назначать его стражем ребенка, думал Лливелин, доставая из ножен меч. Каким бы верным ни был Гелерт, он все равно оставался зверем. В последний раз король утонул в глазах своего лучшего охотничьего пса. И все-таки собака, которая не подчиняется, должна быть наказана. Разум Лливелина охватила ярость, и он вонзил клинок в сердце пса.

Гелерт взвыл, но не сдвинулся с места. Он оставался преданным королю даже сейчас: никогда бы он не возмутился решением своего хозяина и всегда был рядом с ним, даже если это означало его собственную гибель. Пока умирающий пес хрипло скулил, иной звук достиг ушей удивленного Лливелина — звонкий, пронзительный и родной плач ребенка. Его ребенка!

Король вскочил на ноги и, ведомый детским криком, словно ищейка, идущая по следу, углубился в сад, где остановился перед кустом, спрятанным в тени деревьев. Там, среди зеленых ветвей, он обнаружил плачущего Давида, который был цел и невредим. Лливелин поднял его и крепко прижал к себе, мысленно вопрошая, как младенец оказался здесь. А затем он увидел его.

Огромного и ужасного, словно целое воинство, готовое к битве, с шерстью черно-серого цвета, будто дым от горящего поселения, и клыками, длинными как охотничьи ножи. Лливелин уже собирался было достать меч из ножен, как вдруг понял, что огромный волк мертв. На горле зверя зияла смертельная рана, которую, без всяких сомнений, нанесли ему крепкие клыки ирландского волкодава. Когда король понял, что случилось на самом деле, его пробил озноб, и он тут же метнулся к истекающему кровью Гелерту.

Но было уже слишком поздно. Когда Лливелин подбежал к псу, тот уже испустил дух. Король проклинал свой меч и самого себя. Это волк растерзал служанку и пытался убить его наследника, а не Гелерт! Пес же, наоборот, унес младенца в безопасное место, чтобы после храбро сразиться с диким зверем, которого в итоге смертельно ранил и тем самым спас дитя. Еще раз волкодав продемонстрировал Лливелину всю свою преданность, а тот… тот убил его.

Король нежно гладил безжизненное тело Гелерта, оплакивая своего самого верного друга, и в этот момент почувствовал, что его собственная душа умерла. С тех пор никто во всем Уэльсе ни разу не видел улыбки на лице Лливелина.