Читать книгу - "Товарищ Торин - Егор Михнегер"

Так, по крайней мере, он сам себя убеждал, чтобы не чувствовать себя стукачом. Это всё для твоего же блага, Афелис, когда-нибудь ты поймёшь…

Но что-то в глубине души подсказывало, что прикрывать эгоистичные цели надуманными чужими потребностями — весьма порочная практика, пускай и широко распространённая во все времена. Проклятая совесть, вечно ты норовишь всё подпортить своими сомнениями! Как хорошо жилось бы без неё власть имущим…

— О, мои потребности весьма скромные. Я пожилая женщина и прекрасно осознаю границы доступного, — улыбнулась Ламелия. — Пойдём, посмотрим на нескольких девочек, которые могут быть тебе интересны.

Два старших товарища направились в служебные помещения.

— Да, кстати, — как бы невзначай вспомнила Ламелия. — Будь добр, придумай предлог и обеспечь девушек пропусками. Ты же знаешь, гномы очень не любят заниматься неприглядными делами в небезопасной, с их точки зрения, обстановке. А до их убежищ в северном районе со всеми этими проверками так просто теперь не добраться.

Маврик улыбнулся:

— Ну, это, я думаю, будет самой лёгкой частью мероприятия. Свободное перемещение по городу я могу гарантировать.

Глава 8. Лицемерие

Там, где существует одна общая, всеподавляющая цель, не остается места ни для каких общих правил и этических норм.

Фридрих фон Хайек

«Дорогой товарищ Маврик, товарищ Афелис приветствует тебя!

От всей души благодарю за беспокойство и ценные сведения. Уверяю, что обязательно воспользуюсь твоим советом и покаюсь старшему товарищу в лагере. Думаю, проблем с амнистией не возникнет.

Не стоит переживать за меня. Хотя о северных лагерях за Хребтом Великого Змия ходит множество слухов, один страшнее другого, на самом деле здесь всё не так плохо. Нас кормят три раза в день, мы ночуем в хорошо отапливаемых помещениях, носим тёплую одежду, с каждым ведутся воспитательные беседы в спокойной и конструктивной манере.

Я давно осознал свои заблуждения и с огромным удовольствием вновь вольюсь в общество. Теперь я могу принести окружающим пользу и уверен, что мои усилия будут оценены по достоинству. Общее дело ведёт к общему благу: работая для других, мы приносим в первую очередь пользу себе.

Как жаль, что я не мог понять эту нехитрую истину раньше! Но самые простые и очевидные вещи часто ускользают от нашего внимания, зацикленного на поиске обходных путей и нестандартных решений. Ох уж эта неизбывная вера в собственную уникальность, гениальность, ценность и прочие эгоистичные глупости. Вместо того чтобы действовать сообща, каждый тянет на себя ветхое одеяло, в результате чего плохо всем.

Прости меня, Маврик, за простодушные откровения, конечно, ты всё это и так давно знаешь. Концепцию, на постижение которой у меня ушло практически двадцать лет, ты понял практически сразу. Прочувствовав всю силу единственно верной идеологии, ты принёс обществу колоссальную пользу, тогда как я чуть было не причинил чудовищный вред товарищам своей глупостью! Спасибо, что остановил меня тогда, Маврик. И спасибо, что заступился, предоставив возможность исправиться.

Здесь, на севере, действительно думается как-то иначе. Суровый климат, практически не тронутая цивилизацией природа, бескрайние пустые пространства — в таком окружении сознание невольно выходит за рамки сиюминутных потребностей и желаний. Ты словно растворяешься, становишься единым с миром, ощущаешь себя маленькой частью огромного целого. Правильные слова воспитанников ложатся на благодатную почву. Товарищ Торин поступил очень мудро, решив отправлять заблудших на перевоспитание именно в этот чудесный уголок ойкумены.

Сейчас, общаясь с другими заблудшими в лагере, я с ужасом узнаю в них себя прежнего и содрогаюсь от мысли, что был настолько глухим и слепым ко всему прекрасному идиотом. Истина всё время находилась у меня прямо под носом, а я искал её везде, но только не там, где советовали более мудрые товарищи! Столько времени потеряно зря, лучшие годы и силы канули в пустоту… Ох, как же теперь я горю от желания поскорей наверстать упущенные возможности, как жду объявление амнистии, чтобы получить второй шанс!

Увы, не думаю, что в нашем лагере всё „каторжники“ готовы вернуться в цивилизованное общество. Многие ещё не пришли к осознанию величия лихнизма, они способны жить достойно, лишь пока за ними наблюдают наставники. Я верю, что к следующей амнистии заблудшие обязательно придут к правильному пониманию и покаются, но сейчас массового возвращения отправленных на перевоспитание товарищей я бы не ждал.

Что ж, каждый сам кузнец своего счастья. Товарищ Торин даёт надежду, но чтобы использовать эту возможность, всякому гражданину следует приложить волевые усилия. Свобода — это верность Вождю и общему делу, тот, кто не понял этого, всё равно не получит от воли никакой выгоды.

Но хватит рассуждать о высоких материях. Межрасовые игры, о которых ты упоминал в своём письме, тоже кажутся невероятно эпичными. Надеюсь, команды людей не посрамят репутацию нашей расы и сумеют составить гномам серьёзную конкуренцию!

Нет ни малейших сомнений, что эльфы и орки нам не соперники, их понимание лихнизма поверхностно. А без понимания идей Маго Лихнуна невозможно полное единение, которое необходимо для победы в коллективных соревнованиях.

Хотелось бы мне самому оказаться среди участников состязания, но моя телесная форма оставляет желать лучшего. Основное внимание в лагере уделяется нашему нравственному перевоспитанию, грубый физический труд минимален, отчего мышцы становятся с годами слабее.

Но не переживай, я быстро восстановлюсь, когда вернусь в Торинград и примусь за работу! Главное — теперь у меня есть железная мотивация, а всё остальное как-нибудь образуется.

Встретимся летом на Межрасовых играх! Надеюсь, я успею добраться до новой столицы лихнистского общества к началу соревнований.

Ещё раз сердечно благодарю тебя за внимание, проявленное к моей скромной персоне!

С уважением, товарищ Афелис».

* * *

— Вы все дерьмо! Пыль под ногами! Бесполезные рты! Доходяги! — орал на шеренгу каторжников старший надзиратель. — И слышать не хочу никаких возражений! Закрыли хлебальники и марш все в карьер! Снег, голод, холод — мне плевать, слышите?! Хоть сдохните там, но угля мне добудьте! Всё, вперёд, мрази! Смотреть на вас тошно, уродцы, как таких земля только носит…

Ударившие под конец весны страшные холода и метели нисколько не волновали главного надсмотрщика. План есть план, а помрёт кто-нибудь, выполняя его, или