Читать книгу - "Слова подвижнические - Святитель Василий Великий"

мене есть, да не подвижуся (Пс. 15, 8); как сыну, всем сердцем, всей крепостью и мыслию, и силою любить Бога, а как рабу, благоговеть пред Ним, бояться Его и повиноваться Ему; со страхом и трепетом соделывать спасение свое, гореть духом, быть облеченным во всеоружие Святаго Духа, тещи не безвестно и подвизаться, не яко воздух бия (1 Кор. 9, 26): поборать врага в немощи тела и нищете душевной; творить все заповеданное и называть себя неключимым; благодарить святого, славного и страшного Бога; ничего не делать по рвению и тщеславию, но ради Бога и в угодность Ему, яко Бог разсыпа кости человекоугодников (Пс. 52, 6); вовсе не хвалиться, не говорить самому себе похвал и не слушать с приятностью, когда хвалит другой; служить всегда втайне и напоказ людям не делать, но искать похвалы только у Бога и помышлять о страшном и славном Его пришествии, об исшествии отсюда, о благах, уготованных праведным, подобно и об огне, уготованном диаволу и аггелам его; а сверх всего этого памятовать апостольское изречение: яко недостойны страсти нынешняго времене к хотящей славе явитися в нас (Рим. 8, 18) и наперед говорить с Давидом: хранящим заповеди Его воздаяние много (Пс. 18, 12), великая награда, венцы правды, вечные сени, нескончаемая жизнь, неизглаголанная радость, неразоряемая обитель на небесах у Отца и Сына и Святаго Духа — истинного Бога, откровение лицом к лицу, ликование с Ангелами, с отцами, с патриархами, с Пророками, с Апостолами и мучениками, и исповедниками, и с благоугодившими Богу от века, обрестись с которыми потщимся и мы по благодати Господа нашего Иисуса Христа. Ему слава и держава во веки веков! Аминь.

Слово о подвижничестве второе

Человек сотворен по образу и по подобию Божию, а грех, увлекая душу в страстные пожелания, исказил красоту образа. Но Бог, сотворивший человека, есть истинная жизнь; потому, кто утратил подобие Божие, тот утратил и общение с жизнью, а кто вне Бога, тому невозможно быть в блаженной жизни. Итак, возвратимся к первоначальной благодати, которой отчуждились мы чрез грех, и снова украсим себя по образу Божию, бесстрастием уподобившись Творцу. Ибо кто в подражании сам, насколько возможно, достиг бесстрастия Божия естества, тот и в душе своей восстановил образ Божий. А кто уподобился Богу указанным способом, тот, без сомнения, приобрел и подобие Божией жизни, постоянно пребывая в вечном блаженстве. Поэтому если бесстрастием снова восстановляем в себе образ Божий, а уподобление Богу дарует нам непрекращающуюся жизнь, то, вознерадев о всем прочем, употребим попечение свое на то, чтобы душа наша никогда не была обладаема никакой страстью, а мысль наша в приражениях искушений оставалась непреклонною и непоколебимою и чтобы чрез то соделались мы причастниками Божия блаженства.

Но пособником в таковом попечении служит девство — у тех, которые разумно притекают к сему дарованию. Ибо дарование девства заключается не в одном только воздержании от деторождения, но вся жизнь, и быт, и нрав должны быть девственны, во всяком занятии безбрачного показывая нерастленность. Можно и словом соблудить, и оком прелюбодействовать, и слухом оскверниться, и в сердце принять нечистоту, и неумеренностью в пище и питии преступить пределы целомудрия. А кто чрез воздержание во всем этом соблюдает себя под законом девства, тот действительно показывает в себе совершенную и во всем преуспевшую благодать девства.

Посему если желаем, чтобы облик души нашей по Божию подобию украсился бесстрастием, а чрез сие приобрели мы и вечную жизнь, то будем внимать себе, чтобы, поступая в чем-нибудь недостойно обета, не подпасть одному суду с Ананиею. Ибо Анании вначале можно было не обещать имения своего Богу. Но поелику, имея в виду славу человеческую, в обете посвятил уже свое имение Богу, чтобы удивить людей щедростью, а цену утаил, то возбудил на себя такой гнев Господень (служителем же его был Петр), что не обрел даже двери покаяния. Посему, не дав еще обета строгой жизни, можно желающему, согласно с дозволением и законом, вступать в житейские связи, предаваться брачному союзу. Но кто произнес уже свой обет, тому надобно соблюдать себя для Бога, как одно из священных приношений, чтобы тело, посвященное Богу обетом, осквернив опять служением обыкновенной жизни, не подпасть суду за святотатство.

Говорю же это, имея ввиду не один род страсти (как думают некоторые, поставляя подвиг девства в одном хранении тела), но страстные расположения всякого рода, чтобы намеревающийся соблюдать себя для Бога не осквернил себя никаким мирским пристрастием. Гнева, зависти, памятозлобия, лжи, гордости, парения мыслей, разговоров не вовремя, лености в молитве, пожелания иметь, чего нет, нерадения о заповедях, нарядных одежд, украшений лица, собраний и бесед, противных приличию и ненужных, — всего этого столько нужно остерегаться посвятившему себя Богу обетом девства, что ему равно почти опасно как пребывать в грехе, от которого он отрекся, так и предаваться чему-либо одному из сказанного. Ибо все, делаемое по страсти, вредит некоторым образом душевной чистоте и препятствует божественной жизни. Поэтому отрекшийся от мира должен то иметь в виду, чтобы себя, Божий сосуд, не осквернять никаким страстным употреблением.

Особенно же надобно ему рассудить, что он, избравши жизнь ангельскую, преступив меры естества человеческого, подчинил уже себя уставам жития бесплотных. Ибо ангельскому естеству свойственно быть свободным от брачного союза, не развлекаться никакою другою красотою, но непрестанно взирать на лицо Божие. Посему вступивший в ангельский чин, если оскверняется человеческими страстями, подобен коже рыси, у которой шерсть не совершенно бела и не вовсе черна, но испещрена смесью разных цветов и не причисляется ни к черным, ни к белым.

Это пусть будет некоторым общим правилом для избравших жизнь воздержную и чистую. Поелику же надобно подробно разобрать и частные случаи, то необходимо и о них оставить краткое напоминание.

Удалившиеся от жизни обыкновенной и подвизающиеся для жизни божественной пусть подвизаются не сами по себе и не поодиночке. Ибо для таковой жизни нужно засвидетельствование, чтобы избыть ей лукавого подозрения. И как закон духовный требует, чтобы вкушающих таинственную пасху было не менее десяти (См.: Иосиф Флавий. Иудейская война. Кн. 6. Гл. 9, 3.), так и здесь надобно, чтобы лучше увеличивалась, нежели уменьшалась десятерица совокупно подвизающихся в духовной жизни.

Началовождем в благообразии жизни да будет поставлен один, избранный из прочих по испытании его жизни, нравов и благоустроенного во всем поведения и по принятии во внимание при этом предпочтении лет его жизни. Ибо в естестве человеческом что старее, то и почтеннее. И он над