Читать книгу - "Борьба за евразийские пограничные территории. От возвышения империй раннего Нового времени до окончания Первой мировой войны - Alfred Rieber"

давлением воинственных рабочих, проникнутых духом пролетарского интернационализма. За полтора десятилетия до революции 1905 года социалистическая молодежь активно организовывала рабочих в Вильно и во всем северо-западном Пале. Вскоре они столкнулись с серьезным препятствием на пути к дальнейшим успехам. Лишь небольшое число еврейских рабочих было занято на крупных промышленных предприятиях, где забастовки имели бы наибольший эффект. Уже по одной этой причине левое крыло Бунда признавало важность поддержания тесных связей с нееврейскими рабочими. Хотя они и агитировали отдать предпочтение пролетарскому единству, присоединившись к РСДРП, им это удалось только в 1906 году, когда революционная волна уже прошла свой пик.

 

Королевство Польское

Затянувшаяся борьба между русскими и поляками за западные пограничные земли обострилась к концу века. В экономическом отношении шляхта добилась удивительно хороших результатов в своих попытках сохранить контроль над их земельными владениями. С 1863 по 1872 год конфискация владений, принадлежавших повстанцам, затронула только 144 имения. Большинство польских землевладельцев сопротивлялись политическому давлению. Они считали владение своими поместьями священным делом и заменой потерянной родине. Под экономическим давлением они прибегали к сдаче земли в аренду еврейским предпринимателям, а не продавали ее русским, стимулируя антисемитские настроения как неприятный побочный продукт. Российское правительство отреагировало на это, приняв в 1884 году закон о предотвращении долгосрочной ипотеки, а затем и другие меры по принудительной продаже польских поместий. С 1866 по 1893 год поляки потеряли 2 миллиона десятин, но половина земли в бывшем королевстве все еще оставалась в их руках. При Николае II сокращение специального денежного взноса поляков и их доходов от алкогольной монополии увеличило их доходы, что позволило им избежать дальнейших потерь. Как отмечает Бовуа, русские не были вдохновлены той же "мистической миссией" в западных пограничных районах. В сравнении с ними, их привязанность к землям предков была сильнее, чем у российского дворянства, которое с 1861 по 1914 год распродало более трех четвертей своих поместий в империи в целом. В социальном плане, однако, картина была совершенно иной. Шляхта медленно принимала польское крестьянство как часть нации.

В пограничных районах императорской России нелегальные политические движения в Вислинских землях (бывшее Царство Польское) демонстрировали уровень национального самосознания, равный разве что армянам. Еще до начала массовых демонстраций и насилия в 1905 году сторонники умиротворения, известные как варшавские позитивисты, были в значительной степени дискредитированы в результате правительственной политики русификации. Начали формироваться подпольные политические партии. Наиболее агрессивное правое националистическое движение, Национал-демократы, или Эндеция, находилось под руководством Романа Дмовского, будущего лидера независимой Польши. Широкомасштабное популистское движение, оно приняло церковь как национальный институт и заклеймило еврейское и украинское меньшинства как чуждые национальному делу. Воплощая социал-дарвинизм в повстанческой традиции, Дмовский считал, что евреи не являются органической нацией, поскольку никогда не участвовали в борьбе за выживание. Завоевание и колонизация прогрессивными силами, такими как польская нация, как исторически сложилось на востоке, были полностью оправданы, утверждал он. Его взгляды продолжали эволюционировать в сторону более яростного антисемитизма, кульминацией которого стало его утверждение в 1902 году о том, что евреи разработали план завоевания Польши. Он также направил свои культурные колкости против "московитско-азиатского деспотизма" во имя спасения литовцев и русинов для западной цивилизации. Однако когда дело дошло до выбора между традиционными врагами Польши, он нехотя признал, что предпочитает работать в рамках Российской империи во имя польской независимости против более репрессивного прусского правления.

В начале 1890-х годов социалистическое движение в землях Вислы, как и в других городских центрах империи, быстро набирало силу. Марксистские идеи начали проникать из Германии после отмены там в 1890 году антисоциалистических законов. Одновременно нелегальные забастовки потрясли расширяющиеся капи-талистические предприятия, за которыми последовали массовые аресты и репрессии. Вынужденные организовываться в подпольных условиях, польские социалисты, как и их российские коллеги, обсуждали животрепещущие вопросы реформ и революции, а также интернациональных и безнациональных целей. Как и другие социалистические движения, зародившиеся в приграничных районах, их лидеры придерживались различных пространственных и идеологических взглядов.

Основанная в 1892 году Польская социалистическая партия стала поборником революционной борьбы за польское государство. Ее главный представитель, Юзеф Пилсудский, был ранним и ярым противником националистических и межнационалистических тенденций, которые начали проявляться в еврейском социалистическом движении. В своем открытом письме "Еврейским социалистическим товарищам в оккупированных польских провинциях" он выступил с критикой пропаганды русского языка и культуры среди еврейского пролетариата. Он предсказывал, что такая ориентированная на Россию политика - "раковая опухоль еврейской саморусификации", как он ее называл, - приведет в ярость польские массы. Он призывал их признать, что русские в политическом и культурном отношении более отсталые, чем поляки. Стремясь привлечь еврейских социал-демократов к делу воссоздания независимого польского национального государства, он призывал и даже помогал им внедрять идиш как меньшее зло в свою культурную работу, чтобы вытеснить русский язык.

Если в глазах Пилсудского Бунд был слишком еврейским по своей ориентации, то Социал-демократическая партия Королевства Польского и Литвы была слишком интернационалистской. Она возникла в 1893 году, когда небольшая группа интеллектуалов во главе с Розой Люксембург, Львом Йогичем и Феликсом Дзержинским откололась от Польской социалистической партии. С самого начала она отвергала идею о том, что социалистическая революция и свержение имперского господства могут быть ничем иным, как единым движением мирового пролетариата. В глазах Люксембург единственным исключением, подтверждающим правило, была Османская империя; она считала ее настолько отсталой, что только ее распад на национальные единицы мог позволить ее народу догнать нормальный процесс исторической диалектики. Она никогда не могла конкурировать по количеству членов с другими социалистическими партиями в землях Вислы и Пале. Но ее грозное интеллектуальное лидерство требовало внимания и участия в больших теоретических дебатах по вопросу о национальном самоопределении. В то время как Люксембург обеспечивала теоретическую мощь, Дзержинский обеспечивал организационную силу. Вместе они удерживали партию до 1917 года, когда он перешел к большевикам и стал первым главой ЧК.70 Люксембург упорно придерживалась мнения, что автономия для Польши - это тактическая уступка буржуазии, но пролетариат сможет добиться полного освобождения только в контексте русской революции. Она решительно отвергла ленинскую модель централизованной партии в пользу массового, демократического движения рабочего класса. Тем не менее, она и Дзежиньский проявили готовность присоединиться к большевикам наряду с другими партиями во время революционных движений в 1905 и в начале 1917 года. Для них Польская социалистическая партия была главным врагом в социалистическом лагере. Социалистические партии западного пограничья были опьянены вспышкой революции 1905 года, когда они наслаждались коротким моментом единства действий, если не мыслей, в своем сопротивлении имперскому правлению.

˙

˙

˙

С первых месяцев русско-японской