Читать книгу - "Щегол 1-11 - Василий Горъ"

не создали ни одной аварийной ситуации! И это — в безумный ливень и с пассажиром в салоне!!!

— Я не хотел… — повинился я. — В смысле, гоняться в такую погоду. Но меня и слушать не стали. А высаживать любимую напарницу и единственную неизменно верную болельщицу мне и в голову не пришло. Ибо поддержка лишней не бывает!

Тут Ксения Станиславовна расхохоталась в голос, Елизавета Максакова ее радостно поддержала, Павел демонстративно оглядел Ольгу и показал мне большой палец, а Ольга Максимовна, немного поколебавшись, переключилась на другую волну и уставилась на внука:

— Вы хотите сказать, что гонка вызвала… фурор среди молодежи?

— Бабуль, дуреет не только молодежь: твой гость выиграл эту гонку на серийной «Стихии», хотя соревновался с парнем, вложившим в свою машину две ее цены!

— И, что самое главное, Игнат вел свой автомобиль на одних рефлексах и хорошо прокачанном разгоне восприятия! — ни с того ни с сего добавила Веретенникова. — Ибо совершенно точно страдает амнезией. А значит, если и бывал в Новомосковске в прошлом, то вряд ли помнит его достаточно хорошо. Кстати, Паш, я бы с удовольствием посмотрела эту запись. Организуешь?

Организовал. В смысле, вытащил из кармана брюк информационный носитель, метнулся к ИРЦ, вывел на его экран изображение черной «Стихии» и вырубил верхний свет.

Ну, что я могу сказать о качестве «фильма», состряпанного Дайной? Не знай я, на что она способна, решил бы, что в «анонимном хакере» умирает талантливейший режиссер, мастер озвучки и специалист по спецэффектам. Ибо ролик длительностью в девять с небольшим минут смотрелся на одном дыхании, чуть ли не каждые две-три секунды заставлял вжиматься в спинку кресла или вцепляться в его подлокотники, а в финале вызывал серьезнейший эмоциональный шок! Да, даже у меня: сидя в машине и держась за руль, я не видел общей картины и даже близко не представлял, ЧТО и КАК вытворяет моя помощница на дороге, как на это реагируют другие участники движения и чем в реальности может закончиться малейшая ошибка в «пилотировании». Ольгу тоже прилично зацепило, а представительниц старшего поколения, что называется, накрыло по полной программе. Ксения Станиславовна пришла в себя только секунд через пятнадцать после того, как ролик закончился, и… уставилась на меня взглядом энтомолога, увидевшего незнакомую букашку. А ректор НАИ вышла из ступора только из-за того, что услышала умоляющий голосок внучки:

— Игнат, а как вы относитесь к обоюдовыгодным сделкам?

— Лиза!!!

— Смотря что за сделка! — улыбнулся я, «не услышав» рыка обозленной хозяйки поместья.

Девочка тоже пошла ва-банк:

— Я пою вас чаем с моими любимыми шоколадными конфетами… после того, как вы освободитесь. А потом фотографируюсь вместе с вами и вашей любимой напарницей на фоне «Стихии».

Я задумчиво потер подбородок и задал встречный вопрос:

— Варианты «Вы за рулем» и «Вы на пассажирском сидении… в дождь» рассматривать будем?

Глава 15

22 ноября 2512 по ЕГК.

…Все четыре часа двадцать шесть минут, потребовавшиеся специалисту по установке артефактной системы защиты «Кордон» для финальной отладки дорогущей приблуды, мы с Ольгой грызли гранит наук. Причем разных. Она штудировала базу данных по этикету, а я старательно запоминал школьную программу по новейшей истории анклава. Естественно, тщательно создавая ассоциативные связи, упрощающие оперативный доступ к этой информации, и намертво вбивая их в память с помощью видеоряда, подготовленного верной помощницей. Занимались предельно добросовестно, поэтому, узнав, что все работы завершены, и для начала полноценной эксплуатации «Кордона» нужна только аурная привязка, не сразу поняли, о чем идет речь. Впрочем, в нужный режим переключились достаточно быстро, прошли замороченную процедуру, поблагодарили артефактора за оперативность и отвезли к КПП. Вернее, отвез. Я. Ибо Кольцова, проголодавшаяся как бы не больше меня, унеслась на кухню. Не столько помогать дроидам, 'выбравшимся из транспортных контейнеров, с готовкой, сколько наблюдать за процессом со стороны, дегустировать все, что попадется под руку и… залипать на картину, купленную у Максаковых.

Покатушки по территории поселка испортили мне настроение. Из-за дождя, ради разнообразия решившего не лить, а моросить, очень низкой серой облачности, превратившей середину дня в вечерние сумерки, и толстого ковра из листвы, облетевшей с деревьев. Нет, в «прошлой жизни» я относился к осени, можно сказать, индифферентно. Но только потому, что на Китеже она была нормальной. То есть, всего с семью-девятью дождливыми днями в месяц, а не местной реинкарнацией Всемирного Потопа. А еще в моем родном мире осень обязательно начиналась с теплого и почти безветренного бабьего лета, что тоже радовало и не давало погружаться в меланхолию. Ну, а на Надежде… на Надежде лило четвертую неделю без перерыва, и я морально устал даже от безостановочного шелеста струй за открытым окном спальни. Так что, загоняя «Порыв» в гараж, мысленно уговаривал себя потерпеть еще девять дней, после которых, по уверениям синоптиков, в северную и центральную части Империи должна была прийти зима, а к нам, в Южную — «нормальная» осень.

Пока шел по подземному коридору, уговаривал себя не расклеиваться, а на лестнице нашел веское основание переключить внимание на куда более приятную тему. И, рванув на аппетитнейшие ароматы, оказался на кухне. А там мазнул взглядом по суетящимся андроидам, бесшумно опустился в свое кресло и накрыл рукой ладошку Ольги, снова потерявшейся в работе одного из выпускников Новомосковской Академии Искусств.

Мне тоже нравилась эта картина — крашенная блондинка была в моем вкусе и казалась живой, «нимб» из ее волос и лепестки подсолнухов выглядели настоящими, а переходы красок там, где играло яркое летнее солнце, запросто могли заворожить.

Но мой интерес не шел ни в какое сравнение с чувствами, которые этот шедевр вызывал в Кольцовой. Что, в общем-то, не удивляло. Ибо я своими глазами видел фотографии ее погибшей сестры, лет в шестнадцать перекрасившейся точно в такой же оттенок, и понимал, что года через два-три Инна должна была стать точной копией этой грустящей красотки.

Почувствовав мое прикосновение, напарница сбросила марево, которое не снимала в принципе, переплела наши пальцы, уперлась коленом в мое бедро и виновато вздохнула:

— Я в порядке, Игнат. Просто засмотрелась и вспомнила прошлое. В этот раз приятное.

— И не захотела возвращаться в настоящее? — невесть с чего спросил я и получил не тот ответ, которого ожидал:

— Знаешь, последние года три перед гибелью родителей я считала себя самой несчастной девчонкой на Надежде. Ведь они любили сестру намного сильнее, чем меня, не уделяли мне столько времени, сколько требовала душа, загоняли домой ровно в десять вечера, категорически запретили гулять с самой отвязной компанией