Читать книгу - "Второй президент Чехословакии Эдвард Бенеш: политик и человек. 1884–1948 - Валентина Владимировна Марьина"

путч, то Готвальд, возлагавший всю ответственность за происшедшее на «реакционных политиков», оценивал случившееся как «победу народной демократии» и утверждал, что «в течение всего хода кризиса нигде и ни в чем не были нарушены конституционные принципы или чехословацкие парламентские обычаи»[955]. Это было, конечно, мягко говоря, лукавством, поскольку главным образом коммунисты прибегали к непарламентским методам в ходе ведения политической борьбы (обращение за поддержкой к «улице», провокации, конструирование «заговоров», противозаконные аресты и обыски, использование своего влияния в министерстве внутренних дел и органах безопасности, создание комитетов действия, вооружение народной милиции и т. д.). Их политические противники, искушенные в парламентских баталиях и не снисходившие до работы в массах, не смогли оказать коммунистам достаточно серьезного сопротивления. «Низы» в решающий момент либо поддержали КПЧ, либо сохранили нейтралитет. Февральские события 1948 г. в Чехословакии можно расценивать в целом как коммунистический переворот при опоре на поддержку либо лояльное поведение весьма широких слоев населения. Политический алгоритм, выработанный КПЧ еще на завершающем этапе войны, – через «народную демократию» к социализму – оказался верным: начав движение в 1945 г. и ускорив его под влиянием международной ситуации с лета 1947 г., коммунисты, в конце концов, полностью овладели властью в Чехословакии, декорированной «возрожденным» Национальным фронтом.

Новое правительство во главе с Готвальдом, назначенное 25 февраля, отличалось от первого его кабинета как по своему составу, так и по характеру. Большинство кресел заняли коммунисты, остальные – представители «очищенных от реакции» партий НФ и беспартийные. В Братиславе, где вечером 25 февраля был создан Центральный комитет действия словацкого Национального фронта, Г. Гусак сформировал новый Корпус уполномоченных, почти полностью состоявший из коммунистов. Председатель СНС Й. Леттрих подал в отставку и вскоре эмигрировал. Совет возглавил коммунист К. Шмидке[956].

27 февраля новое пражское правительство было приведено к присяге. Вечером в тот же день Бенеш, физически, морально и психологически надломленный, тяжело переживавший случившееся, покинул Прагу и обосновался в своей загородной вилле Сезимово Усти. Это явилось выражением его несогласия с формой решения февральского кризиса. В Прагу президент выезжал только дважды: на похороны Яна Масарика, покончившего жизнь самоубийством 10 марта[957], и на торжества по случаю основания Карлова университета 6 апреля, где выступил с речью. В Сезимове Усти Бенеш подписывал необходимые бумаги, принимал немногочисленные официальные делегации и политических деятелей. Ежедневную связь он поддерживал с чиновниками президентской Канцелярии. Президент отказывался принимать многочисленных журналистов и политиков, искавших встречи с ним, но расширил посещения ученых, деятелей культуры.

Слухи об эмиграции президента оказались, в конце концов, несостоятельными, но ее возможность после февраля постоянно «висела в воздухе», нервируя коммунистов. Слухи эти появились сразу после отъезда Бенеша в Сезимово Усти. В начале марта руководство КПЧ дало указание ограничить эмиграцию бывших министров, однако не предпринимало особо активных действий, чтобы воспрепятствовать их отъезду заграницу. При этом однозначно негативную позицию оно занимало в отношении возможной эмиграции Бенеша и всеми средствами стремилось воспрепятствовать этому. Ведь президент все еще пользовался большим авторитетом в стране и за рубежом, подавляющее большинство его сторонников расценивало действия и решения Бенеша в период кризиса как неизбежные, вынужденные коммунистическим давлением. По-прежнему он являлся символом демократии. И даже немалая часть коммунистов считала президента опытным политиком и относилась к нему с уважением. Положительно оценивал его роль во время кризиса и Готвальд, который на заседании ЦК КПЧ 9 апреля заявил: «Объективно говоря, президент, хотя и под давлением реалий и учитывая их, все же сыграл положительную роль». Бенеша по-прежнему признавали заграницей, и его эмиграция еще более утвердила бы Запад в негативном отношении к послефевральской Чехословакии. Коммунистическое руководство было обеспокоено этими слухами особенно и потому, что не знало о действительных намерениях президента. В непосредственном его окружении найти надежных информаторов ранее не удавалось, но после февраля политической «чистки» не избежал и Град. В Канцелярии президента был создан комитет действия НФ, о чем Бенеш был поставлен в известность. Но первоначальный размах «чистки» комитету не удался, скорее всего, из-за несогласия президента. Тем не менее изменения, согласованные с Я. Смутным, все же произошли. Важнейшим стала отставка личного секретаря президента В. Сикоры, которого сменил Й. Прохазка, и удаление нескольких ведущих референтов, места которых заняли коммунисты. Из пятнадцати новых служащих канцелярии пять высших чиновников и камердинер являлись коммунистами. Вместе с тем среди ее персонала обозначилось и «встречное» движение – подлаживание под новую власть. Но информаторов, которым президент доверял бы и которые ежедневно находились бы в контакте с ним, найти не удавалось[958].

Хотя Бенеш сразу после февраля и не исключал возможность эмиграции, слухи об этом оказались, в конце концов, преувеличенными, а опасение «нелегального» отъезда заграницу – необоснованным. 4 марта в разговоре с министром иностранных дел В. Клементисом на замечание о том, что слухи об эмиграции будоражат общество, президент сказал: «Во-первых, я никогда не пойду против коммунистов. Во-вторых, я не покину республику, не посоветовавшись об этом с правительством. В-третьих, я никогда не думал, никогда не готовил и никогда бы не принял участие в так называемом третьем сопротивлении, поскольку это означало бы, прежде всего, идти против Советского Союза, а я никогда против Советского Союза не шел и не пойду. Тогда бы это означало автоматический союз со всеми неприятелями нашего народа»[959]. 7 марта Бенеш, согласно его записи, заявил Готвальду: «Я не пойду против вас. Не пойду против Советов. Не отправлюсь в эмиграцию для участия в какой-либо акции, то есть не пойду против государства», «ожидаю, что будет дальше», «буду добиваться согласия, того, чтобы не произошло окончательного раздвоения народа. Или же уйду»[960].

И хотя состояние здоровья Бенеша, а также мнение его окружения, особенно жены, являлись одним из доводов негативного отношения к мысли об эмиграции, решающую роль здесь играл политический мотив. О нем президент неоднократно упоминал в беседах с разными людьми: остаться с народом, не покинуть его и не сделать ничего, что нанесло бы вред интересам Чехословакии в мире. Эта позиция определяла сначала и отношение Бенеша к политической деятельности эмиграции. Хотя открыто он никогда ее не критиковал, но в частных разговорах высказывал несогласие с ней. Свое негативное отношение к так называемому третьему сопротивлению Бенеш мотивировал так: первое и второе сопротивление имели целью создание, а затем восстановление самостоятельного чехословацкого государства; поскольку после февраля 1948 г. чехословацкое государство сохранилось, за что, против кого и с кем третье сопротивление должно было бы бороться? Его деятельность нанесла бы вред Чехословакии в мире, оно никогда не будет признано и не получит международную поддержку, как два предшествующих сопротивления. Оно выступило бы против