Читать книгу - "Русское самовластие. Власть и её границы, 1462–1917 гг. - Сергей Михайлович Сергеев"
Аннотация к книге "Русское самовластие. Власть и её границы, 1462–1917 гг. - Сергей Михайлович Сергеев", которую можно читать онлайн бесплатно без регистрации
🖋️ Приветствую всех исторических энтузиастов и любителей изучения русской истории! Меня зовут Сергей Михайлович Сергеев, и я рад представить вам мою книгу "Русское самовластие. Власть и её границы, 1462–1917 гг." 🏰🖋️📚
🖋️ В этой книге я исследую историю русского самовластия в период с 1462 по 1917 годы. Раскрывая различные аспекты власти и её границ, я погружаю читателей в мир русской политической системы и развития государства. От самодержавия до преобразований, каждая эпоха оставила свой след на России. 📜🏰📘
💻 Рад сообщить, что книгу "Русское самовластие. Власть и её границы, 1462–1917 гг." вы можете бесплатно прочитать на онлайн-сайте books-lib.com. Этот ресурс предоставляет доступ к множеству книг, включая мою, без каких-либо ограничений. Там вы сможете углубиться в исторические события, изучить властьные структуры и их эволюцию на протяжении веков. Кроме того, на сайте также доступны аудиокниги, позволяющие насладиться историей в формате аудио. 🌐📚🎧
📚🏰🖋️ "Русское самовластие. Власть и её границы, 1462–1917 гг." - это погружение в исторические глубины России, где власть и политические преобразования переплетаются со судьбами народа. Присоединяйтесь ко мне в исследовании этих важных периодов и узнайте больше о самовластии в России. Загляните на страницы books-lib.com и окунитесь в историю русской власти и её границ! 📚🏰🌟
Впрочем, необходимость обсуждения в Совете законов теперь становилась формальностью даже с юридической точки зрения. В 1885 г. Александр III утвердил проект, разработанный в императорской канцелярии, по которому конституирующим признаком закона признавалось «подписание имени государя императора», что окончательно закрепило «внесение в Свод законов заведомо административных распоряжений»[631].
Хотя император фактически не занимался согласованием работы правительства, он не передоверил этого кому-то другому, оставив за собой полномочия «первого министра». Более того, он добросовестно старался контролировать все государственные дела, пребывая большую часть времени в гатчинском уединении и представляя жизнь страны в основном по министерским докладам. Естественно, такой объём работы был для него просто непосилен, и на практике продолжала процветать старая добрая «министерская олигархия», когда решения могли приниматься по докладу главы того или иного ведомства, причём иногда более поздний доклад «поглощал счастье» более раннего.
Ламздорф в дневнике 1889 г. констатировал: «У нас есть ведомства, но нет правительства». Киреев записал в 1891 г.: «Бедный государь живёт в заколдованном кругу, из которого нет и исхода. Он доверился министрам, строго наблюдает за тем, чтоб каждый из них исполнял лишь своё собственное дело, не терпит „вмешательства“ в дела соседа. Это делает каждого из министров совершенно бесконтрольным монархом». В мае 1894 г. Киреев отметил «полное отсутствие правительства», правда, оговорившись: «…стихийные силы России… так могущественны, что… [г]ромадина эта… всё же идёт, с полумифическим царём во главе». А. Кони в письме к близкому другу сетовал: «Ты знаешь, что для настоящего состояния русского общества я признаю самодержавие лучшей формой правления, но самодержавие, в котором всевластие связано с возможным всезнанием, а не самовластие разных проскочивших в министры хамов, которые плотной стеной окружают упрямого и ограниченного монарха. Такое самодержавие — несчастье для страны».
Отсутствие выстроенной по строгим правилам бюрократической системы приводило к возникновению неформальных центров власти, влиявших порой на политику куда сильнее любого из министров. Таков был удивительный феномен Каткова, в эпоху жёсткого зажима печатного слова получившего, в силу монаршего расположения, возможность практически беспрепятственно излагать свои мнения, направлявшие многие мероприятия правительства — тот же закон о земских начальниках или сближение с Францией. Катков стоял за падением или возвышением некоторых министров, ему даже позволялось критиковать внешнюю политику империи, всегда считавшуюся неоспоримой прерогативой монарха. В декабре 1886 г. Половцов с раздражением записал в дневнике: «…рядом с законным государевым правительством создалась какая-то новая, почти правительственная сила в лице редактора „Московских ведомостей“, который окружён многочисленными пособниками на высших ступенях управления, как [И. Д.] Делянов [министр народного просвещения], [М. Н.] Островский [министр государственных имуществ], Победоносцев, [И. Д.] Вышнеградский [министр финансов], Пазухин. Весь этот двор собирается у Каткова на Захарьевской, открыто толкует о необходимости заменить такого-то министра таким-то лицом, в том или другом вопросе следовать такой или иной политике, словом, нахально издаёт свои веления, печатает осуждение и похвалу и в конце концов достигает своих целей. Такой порядок не должен ли быть истолкован как отсутствие мыслей в самом правительстве, которое заимствует их у Каткова и тем понижает своё значение в глазах нации? В других государствах существуют исторические наслоения и группы, представляющие известные интересы, известные стремления; у нас нет почти ничего посредствующего между царём и народом, и этот царь говорит своим обращением с Катковым этому народу, что нашёлся вне царского правительства человек, советы, внушения коего диктуют правительственную программу, если такая вообще существует. Подобный порядок представляет положительную опасность не только для правительственного достоинства, но и для будущности царствующей династии. Такому порядку необходимо положить предел, или завербовав Каткова в чиновники, или лишив его теперешнего значения».
Немалое влияние имел и Мещерский (считается, что его протеже был Вышнеградский), получавший на издание своего «Гражданина» государственную субсидию и буквально бомбардировавший государя посланиями с самыми разнообразными замечаниями и советами.
Таким образом, за фасадом незыблемости самодержавия при Александре III скрывалось причудливое сплетение произвола как самого царя, так и самых разных «сильных персон». Ламздорф записал в дневнике 1892 г.: «Надо отдать справедливость нашему монарху. Он совершенный анархист, хотя и отстаивает страстно и упорно свои права самодержца. Это так называемое консервативное и властное царствование подорвало весь престиж власти и поколебало всякую дисциплину… зачем… говорить с нашим нынешним монархом о праве и законе? Он не злой, но он опьянён властью и слишком ограничен, чтобы судить о вещах по существу; он не может признать, что есть пределы произволу. Говорят, что генерал [П. С.] Ванновский часто его сравнивает с Петром Великим: „Это Пётр со своей дубинкой, — говорит военный министр“. — Нет, это одна дубина, без великого Петра, чтобы быть точным». Половцов приводит в дневнике 1888 г. жалобы Победоносцева на своего венценосного ученика: «Нельзя… только приказывать то, что нравится», а в 1891-м сам печально замечает: «…всё дрожит пред словами: „Государю угодно“, не разбирая пробуждений, вреда велений, исходящих по большей части от случайных причин». «Администрации дается воля небывалая», — сетует Киреев в 1893 г.
Среди прочего властный произвол выразился во всплеске насилия, причём насилия самого примитивного — сечения. Последнее открыто проповедовалось Мещерским со страниц «Гражданина»: «Прекрати сечь, исчезла власть. Как нужна соль русскому человеку, как нужен чёрный хлеб русскому мужику — так ему нужны розги. И если без соли пропадёт человек, так без розог пропадёт народ… Человеколюбие требует розог». В том же духе Владимир Петрович высказывался и в конфиденциальных посланиях монарху, который, видимо, был склонен с ним соглашаться. Во всяком случае, об этом свидетельствует Карийская трагедия 1889 г., когда в одной из каторжных тюрем на р. Кара произошло массовое самоотравление политзаключённых в знак протеста наказания розгами одной из них — Н. К. Сигиды, попытавшейся дать пощёчину жестокому коменданту. Умерло шесть человек, в том числе и сама Сигида. По сведениям, приведённым в дневнике Феоктистова, со слов министра внутренних дел Дурново, распоряжение о порке исходило от самого Александра III. Более того, Дурново пытался возражать царю, доказывая, «что преступница получила некоторое образование и что, вероятно, продолжительное заточение подействовало на её нервную систему», предлагал уменьшить наказание. Но император был непреклонен: «Дать ей сто розог».
Благоволение государя к скорым телесным расправам, разумеется, вдохновляло на них и государевых управленцев разного уровня. В 1885 г. Комитет министров одобрил ходатайство Д. Толстого о предоставлении губернаторам права массовой порки крестьян в случае каких-либо «чрезвычайных обстоятельств». Правом этим хозяева губерний пользовались весьма широко. Имена некоторых «героев» известны
Прочитали книгу? Предлагаем вам поделится своим впечатлением! Ваш отзыв будет полезен читателям, которые еще только собираются познакомиться с произведением.
Оставить комментарий
-
Гость Елена12 июнь 19:12 Потрясающий роман , очень интересно. Обожаю Анну Джейн спасибо 💗 Поклонник - Анна Джейн
-
Гость24 май 20:12 Супер! Читайте, не пожалеете Правила нежных предательств - Инга Максимовская
-
Гость Наталья21 май 03:36 Талантливо и интересно написано. И сюжет не банальный, и слог отличный. А самое главное -любовная линия без слащавости и тошнотного романтизма. Вторая попытка леди Тейл 2 - Мстислава Черная
-
Гость Владимир23 март 20:08 Динамичный и захватывающий военный роман, который мастерски сочетает драматизм событий и напряжённые боевые сцены, погружая в атмосферу героизма и мужества. Боевой сплав - Сергей Иванович Зверев