Читать книгу - "Демон, которого ты знаешь - Айлин Хорн"

«ничего странного, никаких извращений». В какой-то момент, он уже не мог припомнить, когда именно это произошло, его вдруг стали привлекать сайты с девочками в школьной форме и подобные им. Да, они были молодые, но не дети. Девочки занимались сексом с актерами, которые играли их учителей или отцов, мужчин примерно того же возраста, что сам Дэвид. Я невольно подумала, что, возможно, вид беззащитных девочек, которые с подлинным или показным удовольствием занимались сексом или подвергались унижениям со стороны таких мужчин, как он сам, тешил его самолюбие.

Рассказ Дэвида становился все более зловещим, и я поймала себя на мысли о том, что любая зависимость прогрессирует, и человеку, чтобы забыться, неизбежно требуются все более серьезные дозы алкоголя, наркотика или чего-то еще, что для него стало таковым. Дэвид рассказал о том, как постепенно переходил от сайтов одного «уровня» к сайтам еще более разнузданным, стимулируемый другими, поднаторевшими в подобных развлечениях пользователями. Он все больше погружался в мир жестокости и сексуальной эксплуатации, в том числе детей, даже малышей, едва начавших ходить. Мне тяжело было его слушать, но я понимала, что говорить моему собеседнику еще тяжелее. Он не поднимал глаз и упорно смотрел на собственные руки, сложенные на коленях, когда описывал, какие видео он смотрел и как привычка к порнороликам съедала все больше и больше свободного времени. В последние десять лет их брака они с женой сильно отдалились друг от друга. По сути, у каждого из супругов была своя жизнь, и эти две жизни почти не соприкасались. За несколько лет до своего ухода Конни, похоже, стала догадываться о том, какого рода «хобби» у ее мужа, но Дэвид всячески отвергал ее подозрения.

Доказательства того, что ее догадки были верными, она обнаружила на компьютере незадолго до их с Дэвидом серебряной свадьбы. Она заявила мужу, что не хочет устраивать вечеринку, которую они с ним запланировали, и сказала, что хочет развода. В итоге супруги заключили сделку: для Дэвида 25-летие свадьбы было важным событием, которое могло повлиять на его социальный статус, своеобразной жизненной вехой, и Конни согласилась принять участие в этом насквозь фальшивом мероприятии. Однако она поставила супругу условие, заявив, что после празднования уйдет от него, а в их браке будет поставлена точка. Она также пригрозила, что в противном случае расскажет детям и полиции о том, что нашла в его компьютере. Он согласился, но при этом до сих пор считал, что ее негативная реакция была чрезмерной.

Атмосфера в комнате стала исключительно мрачной и напряженной. Я ненадолго задумалась, понимая, что наша сессия скоро должна закончиться и что нам нужен план по поводу того, как быть с тем, что мой пациент только что рассказал. Словно прочитав мои мысли, Дэвид посмотрел на часы.

– Вы собираетесь сообщить об этом в Генеральный медицинский совет? – спросил он устало. Весь его апломб бесследно исчез.

Я помедлила немного, а потом сказала:

– Дэвид, я отвечу на ваш вопрос, но сначала хочу узнать, почему вы об этом спрашиваете?

– Если об этом все узнают… моя карьера будет закончена, – смущенно произнес он. Затем его тон стал более агрессивным и фамильярным: – Послушайте, доктор, это все из-за того, что я не мог нормально отдохнуть и переутомился. Кстати, вы так и не решили эту мою проблему. И что теперь, спрашивается?

Его нервное возбуждение явно нарастало. Дэвид встал с кресла и уставился на меня сверху вниз обвиняющим взглядом, пытаясь перехватить инициативу и взять ситуацию под контроль.

– Вы что же, хотите выставить меня каким-то педофилом? – осведомился он и тут же продолжил, явно не ожидая от меня ответа: – Бог мой, если вы передадите кому-нибудь то, о чем я вам рассказал сугубо конфиденциально, я подам против вас иски во все местные суды. У меня, знаете ли, есть влиятельные друзья. Я могу испортить вам жизнь.

– Может, вы сядете на минутку, Дэвид? – предложила я.

Хотя поворот в нашей беседе вызвал у меня беспокойство, я старалась как могла, чтобы мой голос звучал так же, как и прежде. Я снова ощутила, что, как это ни парадоксально, скучаю по Бродмурской больнице. Не только по той причине, что там мне была доступна помощь коллег и все регулировалось весьма конкретными правилами и инструкциями, но еще и потому, что там я всегда чувствовала себя в безопасности. В комнате же, где находились мы с Дэвидом, у меня под рукой не было ни колокольчика, ни тревожной кнопки. Между тем мой пациент схватил пальто и двинулся к двери.

– Все, с меня хватит, – бросил он. – Ноги моей больше не будет в этом дерьмовом кабинете, бесполезный вы и бездарный… – Дэвид не сразу подобрал подходящее случаю оскорбление, а потом прошипел: – … мозгоправ. Смех, да и только. Бесполезно, я с самого начала знал, что все это бесполезно.

Он вышел из комнаты, и через несколько секунд я услышала, как громко хлопнула дверца его автомобиля, а затем взвизгнули покрышки, когда он рванул машину с места.

Меня била дрожь, словно я только что побывала в автомобильной аварии или чудом избежала ее. Я не знала, на что способен Дэвид, но угроза, исходившая от него, была вполне реальной. Борясь с приступом тошноты, я, сидя на стуле, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Необходимо было осмыслить то, что я услышала, и выработать какой-то план. Никому не хочется создавать проблемы другим людям, а на Дэвида, если бы я доложила о содержании нашей беседы, обрушился бы целый водопад проблем. Но, уйдя со скандалом, он не оставил мне выбора. Сорвав свой гнев на мне, своем психотерапевте, он поставил меня в весьма двусмысленное положение. Я словно бы одновременно превратилась в следователя и свидетеля, случайно оказавшегося на месте преступления. Когда физический испуг схлынул, я перестала быть для самой себя главным объектом беспокойства и стала тревожиться за Дэвида. В частности, я подумала о том, что он, поняв, что натворил, мог предпринять попытку самоубийства. Закрыть открытый им ящик Пандоры у него уже не было никакой возможности. Он только что на моих глазах совершил профессиональное самоубийство – и прекрасно понимал это. Можно ли сказать, что он хотел сделать это с самого начала, но ему потребовалось время, чтобы совершить решительный шаг? А может, ему просто хотелось снять с души груз обиды и он надеялся, что правила конфиденциальности надежно защищают его, или же в законе есть лазейки, которыми при необходимости он сможет воспользоваться? Впрочем, в глубине души я понимала, что все это маловероятно, раз речь идет о таком опытном и умном человеке, как Дэвид.

В другую, более