Читать книгу - "Русская литература для всех. От «Слова о полку Игореве» до Лермонтова - Игорь Николаевич Сухих"

Наконец, для пушкинского творчества характерно нормальное распределение света и тени, «лелеющая душу гуманность» (В. Г. Белинский). В гармонии пушкинского стиха и жизнь ощущается как норма, гармония, преодоление трагедии.

Личность поэта, русский мир и общечеловеческий идеал оказались в поэзии Пушкина в гармоническом сочетании.

«Солнце русской поэзии закатилось…» – сказал В. Ф. Одоевский сразу после смерти поэта в статье-некрологе.

Мир Пушкина очень быстро стал вечным идеалом русской поэзии, русской литературы, оглавлением будущего. А потом он, как Вселенная в эпоху Большого взрыва, в виде разбегающихся галактик определил миры других русских писателей.

Пушкин остался вечным юношей, а его творчество – вечной мерой, вечным идеалом русской культуры.

Но для читателей важнее иное. «У Лукоморья дуб зеленый…», «Октябрь уж наступил…», «Пора, мой друг, пора…», «Я вас любил, любовь еще, быть может…».

Сколько людей за двести лет повторяли пушкинские строки!

Объединить их можно только одним словом: народ.

Михаил Юрьевич Лермонтов

(1814–1841)

Строптивый корнет: пока не требует поэта

«Почвы для исследования Лермонтова нет – биография нищенская. Остается „провидеть“ Лермонтова. Но еще лик его темен, отдаленен и жуток», – написал о Лермонтове другой поэт со сложной и драматической биографией (А. Блок. «Педант о поэте»). Лермонтов погиб рано, многие окружавшие его люди не успели осознать, кого потеряли, и не спешили рассказать о своих встречах и впечатлениях потомкам. В его трагической судьбе ярким светом высвечены лишь несколько эпизодов.

Михаил Юрьевич Лермонтов родился 2 (14) октября 1814 года в Москве. Ранние годы его жизни (и в этом он похож на Блока) связаны с семейной драмой, сиротством и одиночеством.

Девушка из богатой и родовитой дворянской семьи, Мария Михайловна Арсеньева, влюбилась в бедного соседа, отставного капитана Юрия Петровича Лермонтова, преодолевая сопротивление матери, вступила в неравный брак и умерла через два с половиной года после рождения ребенка, не дожив нескольких дней до двадцати двух лет. На девятый день после похорон отец уехал в свое имение и практически не встречался с сыном. «Ужасная судьба отца и сына / Жить розно и в разлуке умереть», – напишет Лермонтов в 1831 году, узнав о его смерти.

Воспитывала ребенка бабушка: он был не маменькин сынок, а бабушкин внук.

В родовом имении Столыпиных Тарханы Пензенской губернии Лермонтов провел детские годы. Бабушка, Елизавета Алексеевна Арсеньева, всячески баловала лишенного родителей болезненного некрасивого мальчика, но это не оказало большого влияния на его умонастроение: Лермонтов очень рано начал осознавать свою особость, отдельность, одиночество.

Он много читал: Пушкин с ранних лет стал его любимым поэтом, предметом многочисленных подражаний.

Живя в деревне, среди русских крестьян-крепостных, он тосковал о недостатке «народности»: «Как жалко, что у меня была мамушкой немка, а не русская, – я не слыхал сказок народных: в них, верно, больше поэзии, чем во всей французской словесности» («Автобиографические заметки», 1830).

Для поправления здоровья бабушка возила его на Кавказ, и этот край навсегда остался для Лермонтова источником воспоминаний, восхищения и вдохновения. Там же, десятилетним ребенком, он, по собственному признанию, впервые влюбился, и с тех пор любовь стала для него одной из высших ценностей жизни, источником наслаждений и страданий.

В 16 лет Лермонтов уже пишет «Мое завещание», чуть кокетливое, обращенное к некой А. С., – в нем мотивы любви и смерти объединяются. «Схороните меня под этим сухим деревом, чтобы два образа смерти предстояли глазам вашим; я любил под ним и слышал волшебное слово „люблю“, которое потрясло судорожным движением каждую жилу моего сердца: в то время это дерево, еще цветущее, при свежем ветре, покачало головою и шепотом молвило: „Безумец, что ты делаешь?“» («Автобиографические заметки»).

С ранних лет Лермонтов размышляет о судьбе, о высоком уделе, сопоставляя себя с мятежным Байроном, образцом для всех поэтов-романтиков: «Еще сходство в жизни моей с лордом Байроном. Его матери в Шотландии предсказала старуха, что он будет великий человек и будет два раза женат; про меня на Кавказе предсказала то же самое старуха моей бабушке. Дай Бог, чтоб и надо мной сбылось; хотя б я был так же несчастлив, как Байрон» («Автобиографические заметки»).

Между тем жизнь пока еще никому неведомого соперника Байрона шла своим чередом. После мамушки-немки и домашних учителей Лермонтов два года провел в Московском благородном пансионе, в 1830 году поступил на нравственно-политическое отделение Московского университета, а потом перевелся на словесное отделение.

Студенческие годы не расширили круг его друзей и не изменили его характера, его отношения к жизни. «Студент Лермонтов, в котором тогда никто из нас не мог предвидеть будущего замечательного поэта, имел тяжелый, несходчивый характер, держал себя совершенно отдельно от всех своих товарищей, за что, в свою очередь, и ему платили тем же. Его не любили, отдалялись от него и, не имея с ним ничего общего, не обращали на него никакого внимания.

Он даже и садился постоянно на одном месте, отдельно от других, в углу аудитории, у окна, облокотясь, по обыкновению, на один локоть и углубясь в чтение принесенной книги, не слушал профессорских лекций» (П. Ф. Вистенгоф. «Из моих воспоминаний»).

Последекабрьская эпоха настигла поэта, даже если до поры до времени он пытался от нее отстраниться. Он ушел из Московского пансиона, не окончив его, потому что по приказу Николая I его преобразовали в гимназию. Через два года, недовольный уровнем преподавания, он покинул Московский университет, но в Петербургском ему отказались зачесть два прослушанных курса, и недоучившийся студент осенью 1832 года сдает экзамены в Школу гвардейских подпрапорщиков.

Его выбор военного поприща тоже сопровождается романтическими предчувствиями и драматическими предсказаниями: «Не могу еще представить себе, какое впечатление произведет на Вас такое важное известие обо мне: до сих пор я предназначал себя для литературного поприща, принес столько жертв своему неблагодарному кумиру и вдруг становлюсь воином. Быть может, такова особая воля Провидения! Быть может, это кратчайший путь, и если он не приведет меня к моей первоначальной цели, то, возможно, приведет к конечной цели всего существующего. Умереть с пулей в груди стоит медленной агонии старца; поэтому, если начнется война, клянусь Вам Богом, что везде буду впереди» (М. А. Лопухиной, вторая половина октября 1832 г.; оригинал по-французски).

В этом признании узнаются мотивы еще не написанных «Смерти поэта» и даже «Героя нашего времени».

Сразу после окончания школы Лермонтов говорил о проведенных там «двух страшных годах» (М. А. Лопухиной, 23 декабря 1834 г.; оригинал по-французски). Однако однокашники запомнили веселого и разгульного Маёшку, который, наряду с дежурствами и парадами, участвовал в общих развлечениях и любовных похождениях.

Но и эти товарищи,