Читать книгу - "«Верный Вам Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии. 1933–1938 годы. Книга 3 - Михаил Николаевич Алексеев"

Поскольку после 19 ноября 1931-го, когда Квантунская армия по собственному почину перерезала принадлежавшую СССР Китайско-Восточную железную дорогу и заняла расположенный на трассе КВЖД Цицикар, вооружённого выступления Советского Союза не последовало, авторитет Квантунской армии значительно возрос.

Сиратори Тосио, японский политик и дипломат, писал в воспоминаниях: «За границей сложилось впечатление, что Квантунская армия просто втянула Японию в войну в Китае. В какой-то степени, это так и было. Но как могла горстка военных повести за собой целую империю, если бы народ не нашёл в действиях армии в Маньчжурии того объекта сплочения, которого искал… Маньчжурский инцидент, ставший последствием взрыва на железной дороге, придал новое значение и новый импульс нашей континентальной политике»[57].

Китайские части отошли от Цицикара в северо-восточном направлении, и путь к советским забайкальским границам был открыт. Это послужило основанием для беспокойства Сталина. 27 ноября он писал Ворошилову, который находился в поездке по Дальнему Востоку, Сибири и Уралу: «Дела с Японией сложные, серьёзные. Япония задумала захватить не только Маньчжурию, но, видимо, и Пекин с прилегающими районами через Фыновско-Енсишановских (прилагательные образованы от имен китайских милитаристов Фэн Юйсяня и Янь Сишаня. – М.А.) людей, из которых попытается потом образовать правительство Китая (в противовес нанкинцам). Более того, не исключено и даже вероятно, что она протянет руку к нашему Дальвосту и, возможно, к Монголии, чтобы приращением новых земель пощекотать самолюбие своих китайских ставленников и возместить за счет СССР потери китайцев. Возможно, что этой зимой Япония не попытается тронуть СССР. Но в будущем году она может сделать такую попытку. Её толкает на этот путь желание прочно засесть в Маньчжурии. Но прочно засесть в Маньчжурии она может лишь в том случае, если ей удастся посеять ненависть между Китаем и СССР. Для этого существует лишь одно средство – помочь китайским феодалам захватить КВЖД, захватить Маньчжурию и Дальневосточное побережье и поставить у власти своих ставленников, зависимых во всём от Японии.

Осуществлением этого плана японские империалисты рассчитывают: а) уберечь Японию и Север[ный] Китай от „большевистской заразы“, б) сделать невозможным сближение между СССР и Китаем, в) создать себе широкую экономическую и военную базу на материке, г) опереться на эту базу для войны с Америкой. Без осуществления такого плана японские империалисты должны чувствовать себя в мышеловке – между военизирующейся Америкой, революционизирующимся Китаем и быстро растущим СССР, рвущимся к океану (японцы, мне кажется, считают, что через 2 года, когда СССР обзаведётся всем необходимым на Дальвосте, – будет уже поздно).

Осуществление этого империалистического плана зависит от ряда условий. Я думаю, что а) если другие империалистические державы и, прежде всего, Америка, не пойдут против Японии (на что пока мало надежды), б) если в Китае не начнется скоро серьёзный подъём антияпонского движения и антияпонских военных выступлений (на что пока также мало надежды), в) если в Японии не вспыхнет могучее революционное движение (признаков чего не видно пока) и г) если мы не займёмся сейчас же организацией ряда серьёзных предупредительных мер военного и невоенного характера, – то японцы могут осуществить свой план… Главное теперь – в подготовке обороны на Дальвосте. Мы уже начали делать кое-что в этой области. …»[58].

Нарком по военным и морским делам СССР К. Е. Ворошилов высказывался за нанесение контрудара по Квантунской армии при её продвижении на север. Однако И. В. Сталин и другие члены Политбюро ЦК ВКП(б) его не поддержали: в условиях отсутствия у СССР военно-морского флота на Дальнем Востоке Япония могла воспользоваться этим как предлогом для захвата Северного Сахалина и Приморья, а также использовать такую ситуацию как средство для усиления международной изоляции СССР[59].

Из письма Ворошилова Я. Б. Гамарнику от 13 января 1932 г.: «Что касается вопросов ДВ, то ими занимаемся с прежним вниманием. За это время решили (из больших вопросов): 1. Предрешить создание из ОКДВА фронтовое, два армейских (приморское и забайкальское направления) и одно (корпусное) соединения… Комфронта будет Блюхер… 2. Решили перебросить в Забайкалье – Чита – Верхне-Удинск – 57 Свердловскую дивизию.

…С[талин] вплотную занимается вопросами ДВ и только поэтому удалось заставить промышленность взяться за сооружение 30 подлодок (в этом году)… Кроме того, промышленность взялась сделать в 32 г. 60 штук броневагонов…

По имеющимся дополнительным сведениям, японцы действительно ведут напряжённую работу по подготовке войны и как будто к весне т[екущего] года. Есть сведения, что зашевелились всерьёз белогвардейцы, которые хвастаются возможностью выброски на территории СССР до 130 тыс. войск. Проектируется создание русского ДВ Пр[авительства] и пр[очая] чепуха.

Все это, пока, слухи, в[есьма] симптоматичные. Нужно нам работать вовсю и по-большевистски, чтобы наверстать проморганное время»[60].

По докладу И. В. Сталина было принято решение о строительстве на Дальнем Востоке второго цементного завода, поставках на Дальний Восток оборудования и т. д.[61]

Японская агрессия в Маньчжурии продолжала расширяться, продвигаясь на север. Сталин, видимо, затребовал информацию от разведки ОГПУ и военной разведки о дальнейших планах Японии. 19 декабря 1931 г. руководство ОГПУ представило ему имевшуюся в Особом отделе информацию. Сопроводительное письмо за № 4183, подписанное зампредом ОГПУ Балицким, начиналось фразой: «Просьба лично ознакомиться с чрезвычайно важными подлинными японскими материалами, касающимися войны с СССР». Два материала были представлены с грифом «Совершенно секретно, документально, перевод с японского»[62].

Первым документом была памятная записка (резюме беседы) посла Японии в Москве Хироты Коки с генерал-майором Харадой Дзуро, командированным в Европу японским генштабом. Беседа состоялась 1 июля 1931 г. в японском посольстве в Москве в присутствии военного атташе подполковника Касахары Юкио, автора записки. Этот документ и конспект доклада Касахары о положении в Советском Союзе, о вооружённых силах и перспективах возможной войны между Японией и СССР были отправлены в генштаб в Токио. Особый отдел ОГПУ располагал фотокопиями этих документов, перевод которых полгода пролежал невостребованным.

В записке говорилось: «Посол Хирота просит передать его мнение начальнику Генштаба Японии относительно государственной политики Японии: „По вопросу о том, следует Японии начать войну с Советским Союзом или нет, считаю необходимым, чтобы Япония стала на путь твёрдой политики в отношении Советского Союза, будучи готовой начать войну в любой момент. Кардинальная цель этой войны должна заключаться не столько в предохранении Японии от коммунизма, сколько в завладении Сов. Дальним Востоком и Восточной Сибирью“»[63].

Спустя два месяца Сталин вернулся к документу и отчеркнул абзац, поставив против него цифру 1.

Конспект доклада военного атташе Касахары также был тщательно изучен, судя по многочисленным пометкам Сталина. В первом разделе доклада даётся оценка общего положения в Советском Союзе: