Читать книгу - "Бабий Яр. Реалии - Павел Маркович Полян"

запертой двери и обращался к перепуганным жителям на еврейском языке. Ему открывали...

Одной гимназистке воткнули между ног штык... А расстреливали так: стреляют и смотрят не так, чтобы попасть смертельно, а как-нибудь, дают залп и наперегонки бегут к еще живым расстрелянным. И хватают из одежды то, что перед залпом каждый наметил на своей жертве[56].

На следующий день, 16 февраля, было расклеено второе воззвание Семесенко;

В ночь с 14 на 15 февраля горстка людей подняла восстание против нас. Это дело одних жидов. Я принял необходимые меры для его подавления.

И тогда же собрались гласные Думы, которым Семесенко рассказал, как он «расправился» с восставшими большевиками. В ответном слове Т. Ф. Верхола, глава Земской управы и украинский патриот, назвал то, что произошло в Проскурове, несмываемым позором для Украины, а самого Семесенко заклеймил атаманом разбойников: «Вы боретесь против большевиков. Но разве те старики и дети, которых ваши гайдамаки резали, были большевиками? Вы утверждаете, что евреи дают большевиков... Разве вы не знаете, что есть еще больше большевиков и среди украинцев и других наций?.. Атаман, ты думал построить Украину на еврейской крови, так знай, что этим ты погубил Украину...»

Семесенко «обещал» убийства прекратить и потребовал срочно, в течение двух дней, захоронить убитых. На территории проскуровского Еврейского кладбища была вырыта огромная братская могила. Закончили все только 18 февраля, причем многие трупы стали жертвами еще и мародерства: с них снимали одежду, обувь, срывали серьги и кольца.

«Обещая» прекратить убийства, Семесенко уже позаботился об их продолжении. Он запросил местные власти в Ярмолинцах, Фельштине и других местечках и селах Проскуровского уезда на предмет наличия у них большевиков. Все поселения заверили его, что большевиков у них нет и что их еврейское население весьма благожелательно относится к петлюровской власти. Один только начальник Фельштинской почты Басюк телеграфировал, что тут у них большевистское гнездо, которое нужно уничтожить. После чего Семесенко отправил туда отряд гайдамаков, который прибыл в село 17 февраля, заночевав в том числе и у местных евреев.

Тем временем все тот же Верхола узнал об этом и потребовал у Семесенко отозвать из Фельштина свой карательный отряд. Семесенко даже послал в Фельштин новую телеграмму с приказом своему отряду не устраивать в местечке погром, но Басюк скрыл ее.

И вот в воскресенье, 18 февраля, погром — прямое продолжение проскуровской резни — повторился в Фельштине. Там, по минимальным подсчетам, было убито 500 евреев и ранено 120, из которых около 100 впоследствии умерло. Присяги на казаках здесь не было, так что в Фельштине погромщики не только убивали, но и грабили и насиловали, несколько домов подожгли. Крестьяне из ближайших сел по своей гиенской привычке не участвовали в погроме, но охотно — в грабеже домов, повозками вывозя имущество евреев, иногда они преследовали евреев-беглецов. Но были и случаи спасения: целые семьи прятались у соседей. Как впоследствии оказалось, Басюк мстил фельштинским евреям, которые месяц назад написали на его откровенный антисемитизм жалобу. Узнав о жалобе, Басюк сказал: «Они написали на меня донос черными чернилами, а я напишу на них донос красными». И свою угрозу выполнил...

...Сам Семесенко докладывал Петлюре — видимо, несколько привирая — о 4000 уничтоженных евреев, включая, очевидно, и Фельштин. По приблизительному подсчету А.И. Гиллерсона, уполномоченного Отдела помощи погромленным при Российской организации Красного Креста на Украине, всего было убито свыше 1200 человек, кроме того — умерла половина из более чем 600 раненых[57]. По данным С. Гусева-Оренбургского, в Проскурове убито 1600 (плюс 300 умерших из 600 раненых), а в Фельштине 435 евреев[58]. Уточненные же данные Л. Малюковой и Е. Розенблата по убитым: вместе с Фельштином — 2235 человек[59].

Семен Дубнов, узнавший о февральском проскуровском погроме только в апреле, заметил:

Новая гайдаматчина хуже старой, потомки Гонты превзошли предков[60].

А еще через четыре месяца — в июне 1919 года — в Проскурове был еще один погром. И снова противостояние петлюровцев и Красной армии, снова поражение красных и снова — еврейский погром, во время которого было убито «всего-то» 40 евреев:

Сравнивая эти цифры с итогами февральской резни, проскуровские евреи с горькой иронией называли этот погром «милосердным»[61].

Тетиев: еще один погром от Петлюры

Вот еще один «знаменитый» петлюровский погром — от 26-28 марта 1920 года — в Тетиеве, что в 150 км к юго-западу от Киева: там и тогда проживало около 6 тысяч евреев. Собственно, погромов в Тетиеве было три: первый — еще в августе 1919 года, в исполнении отряда (банды) братьев Дмитрия и Алексея Соколовских. Возможно, в бою именно с этими погромщиками погиб командир местной еврейской самообороны Гирш Турий.

Второй — в конце марта 1920 года, когда бывшие петлюровские офицеры — Куравский, Островский, Чайковский и другие, при непосредственном участии местного Союза кооперативов и районного отделения Укрбанка, — организовали летучий отряд, или попросту банду численностью в несколько десятков человек. 23 марта в 11 ночи они налетели на Тетиев, в котором пост начальника советской милиции сумел занять один из них — Чайковский. Он заранее снял патрули, банда окружила комиссариат и начала обстрел. Красноармейцам удалось тогда нападение отбить, но часть из них присоединилась к нападавшим. И 26 марта, когда бандиты вновь напали на Тетиев, красноармейцы, оказавшись в меньшинстве, вынуждены были отступить.

Куравский собрал сход жителей, а его заместитель, Островский, произнес горячительную речь, в которой призвал:

...уничтожить всех евреев от мала до велика, от ребенка до старика девяносто лет, и тогда лишь они сумеют жить спокойно... Подняв два пальца, призывал всех поклясться, что ни один из них не пощадит никого и не польстится никакими деньгами. После речи Островского они рассыпались по местечку и началась оргия убийства, поджога и грабежа. Жгли и убивали беспощадно всех. В синагогах все чердаки были запружены спрятавшимися там евреями. Повстанцы, окружив синагогу, подожгли их и не выпустили ни одного... Из горевшей синагоги выскочил один весьма популярный среди крестьян еврей М. Пекер. Бандиты схватили его и принялись рубить шашками; когда некоторые из крестьян попробовали его защитить — Куравский, начальник банды, подошел и сказал: "Пусть он будет лучший, но раз он еврей, его надо уничтожить». И Пекер был разрублен на мелкие кусочки. Все, кто был в синагогах, сгорели.

Кому удалось спастись из пожара, тот не спасся от шашек, ружей, лопат и вил бандитов. Маленьких детей подбрасывали, и, ударившись об мостовую, они разбивались, обдавая всех окружающих