Читать книгу - "Проклятое искусство - Вадим Алексеевич Козин"

в своем уме?!» Фролов что-то ответил. В общем, вышла перебранка. Дело грозит вылиться в скандал. Прокурор заявил Мармонтову о безобразном поведении артистов Фролова и Пименова. Фролов, считая себя маловиноватым, решил попросить Мармонтова пригласить этого прокурора и обоюдно объясниться. Прокурор отказался, мотивируя тем, что сейчас ему заниматься этим некогда, но что по приезде в Магадан он возобновит дело, тем более что за Фроловым уже давно следят, что он и его жена совместно с Пименовыми устроили пьянку в номере, чем вызвали жалобы постояльцев гостиницы. Во всяком случае, эта неприятность ложится пятном на всю нашу бригаду. Теперь этот прокурор может предложить органам организовать за нами наблюдение, а это означает, что каждый шаг любого члена группы можно истолковывать тенденциозно.

Как хорошо, что все это не связано с моим именем. Откровенно говоря, у меня не лежит душа ни к той, ни к другой паре. Они держатся в обществе не так, как полагается уважающим себя актерам. Степень их общей культуры ничтожна, поэтому мне с ними скучно. Поговорить не о чем и не о ком..

17.06.55. 7.47.

Поезд «Хабаровск — Комсомольск — Совгавань».

Вагон №4, место 19

Спал очень прилично. Сейчас мы уже переправились через Амур на пароме, забравшем целый пассажирский состав. К нашему поезду прицеплен так называемый «столыпинский вагон» с заключенными. Их, видимо, направляют в Магадан через порт Ванино. Вчера на хабаровском перроне встретились три концертные группы: Крючкова, Нечаева и наша. Крючков едет в Комсомольск, Нечаев — во Владивосток, мы — в Совгавань.

Железнодорожный путь проходит через тайгу. Деревья разных пород растут почти вплотную друг к другу. Земля заросла сочной травой. Мелькают кусты жасмина, заросли цветущей малины, кустарники рябины. Часто тайгу сменяют пустыри или «лысины» — места, где были пожары, черные остатки пней, причудливые корни, которые придают им вид фантастических пауков. Ярко-рыжие ели, высохшие и уже мертвые, перемежаются с выправившимися березками, контрастирующими зеленой листвой на фоне медно-красных елок. В отличие от Колымы, сопки здесь покрыты деревьями.

Меня начинает терзать тяжелое подозрение, кто же, в конце концов, «задерживает»[17] меня: Москва или Магадан? Если Магадан, тогда придется писать все откровенно Хрущеву. Борьба пойдет в открытую. Вообще после окончания поездки я напишу честное, откровенное, может быть, резкое письмо на имя Хрущева.

19.06.55. 6.55. Сов. Гавань.

Концерт вчера прошел в целом хорошо. Относительно себя убеждаюсь, что пора прекращать петь. Голос нечистый, сипит, несмыкание продолжается. Боже мой, какой я все-таки идиот, что согласился на такую рискованную для моей сценической репутации авантюру. Самое страшное, что я не ощущаю в себе душевного спокойствия и удовлетворения.

Я проезжаю почти новыми для меня местами и городами, в которых не был 15—20 лет. Думал, что я буду спокойно работать и записывать свои впечатления, чтобы из пережитого и прочувствованного создать... но, увы, все идет не так, как надо. Дни переполнены мелкими досадами.

Клуб в Совгавани внешне напоминает элеватор или электростанцию. Зал более-менее приличный, 22 ряда по 23 кресла. Сцена небольшая, с неправильно (с театральной точки зрения) повешенными бархатными кулисами. Пианино Тернеру пришлось подстраивать. Во время концерта было так жарко, то я ушел буквально мокрый, рубашку можно было выжимать. Публика пришла большей частью штатская, моряков мало. Принимали хорошо, но весь этот успех шел за счет моего прошлого.

В магазине купил верхнюю рубашку с короткими рукавами, за 44 рубля, кремового цвета. Как я сегодня спою два концерта, не представляю. И все-таки двух аншлагов не будет, а затем это просто несолидно!

20.06.55. 6.55

Сегодня отдыхаем.

Погода по-прежнему действует мне на нервы. Так же на меня действует и уж очень низкий уровень культуры наших артистов. Я все время пытаюсь понять, отчего это происходит. Смысл всех их разговоров в конечном счете сводится к похабщине, двусмысленности, анекдоту. Такая «тема» их удовлетворяет и одинаково интересна и мужчинам, и женщинам. При всем моем, как все считают, «глубоком моральном падении» мне никогда не придет в голову сказать в компании нечто подобное, от их разговоров мне, человеку 50 лет, делается как-то совестно и тошнотворно. А эти люди — мужья и жены — считаются не нарушающими норм общественной морали. Черт бы побрал такую мораль и этику! Это настоящее ханжество и лицемерие, которое приведет в конечном итоге к упадку и вырождению личности. Нет, как можно подальше держаться от них, как можно меньше точек соприкосновения с ними.

Сходили с Тернером в гастроном, где я достал три банки кофе с молоком и сахаром. Чувствую себя после двух концертов сносно. Мне было страшно смешно, когда хабаровский администратор по Совгавани т. Каштелян совершенно искренне удивлялся, что Козина принимают лучше, чем Крючкова, что Козину кричали «бис», а Крючкову нет. Сегодня у нас день отдыха. Тернер показал магазин, в котором видел коричневые фетровые шляпы. Если подойдет, куплю. Но магазин сегодня выходной.

Хабаровское радио передает концерт мастеров искусств.

1. Арию Лючии из оп. Доницетти («Лючия ди Ламмермур». — Б.С.) исп. Казанцева[18] (колоратурное сопрано). Я не могу слушать всех этих «говнюшек» после Неждановой[19]. Их колоратуры не органичны с самой вещью, они отдельны, а Нежданова так поет все эти украшения, что их как-то не замечаешь и потом лишь соображаешь, что было спето. Затем никогда не можешь понять содержание вещи, настолько неясна их дикция.

2. Дуэт из оп. Массне — исп. Казанцева и Лемешев[20].

Черт знает, что за дикция у них...

21.06.55. 7.25

Заснул, не дослушав этих «мастеров». Лемешев пел на итальянском языке. Умора, да и только. Это мне напомнило, как одна великосветская дама переводила на французский язык песню «Ах вы, сени, мои сени». У нее это звучало так «Ах, вестибюль, мой вестибюль!» Примерно так же выглядит пение Лемешева на итальянском языке. Неужели не понимают, что они смешны? Козловский[21] тоже пытается изобразить из себя итальянца. Мнимые лавры «еврейского кантора» Александровича[22] не дают им покоя. Единственный, кто по-настоящему поет по-итальянски и с тем же темпераментом и манерой, это новый певец Авенесян.

Погода никак не может наладиться. Но одно хорошо, что не идет дождь. Сегодня думаю сходить в книжный магазин, поглядеть, чем богата Совгавань.

С нашими постараюсь общаться лишь на концертах, в остальном мы — разные люди. А этот администратор Каштелян чем-то напоминает мне магаданского резчика по кости и дереву, того самого, который работал в театре распространителем билетов и которого выгнали за незаконное взимание с покупателей билетов одного или