Читать книгу - "Не закончено. Освободите свой разум и выиграйте войну внутри себя - Дэвид Гоггинс"

теперь, когда этот период моей жизни, похоже, закончился, я должен был задаться вопросом: неужели я вдруг стал ненужным? Мои мысли метались между жалостью к себе и яростью. Моя тревога зашкаливала. Я уже не смеялся над смертью, как раньше. Я боялся. Я отчаянно хотел жить дальше.

Пришел техник и побрил мне грудь. Она приложила один электрод к моей груди, а другой - к спине. Затем вошел доктор и попросил Киша занять место в комнате ожидания у входа. Он посмотрел на мониторы, взглянул на меня и нажал на выключатель. Через меня прошло двести джоулей, и все вокруг померкло. На долю секунды я завис между ударами сердца. Он снова ударил меня, и я закричал, приходя в себя. Киш слышал, как я всю дорогу в приемной произносил имя Господа всуе, чего никогда не делал. Вот как больно было. Но это сработало. Я была синхронизирована.

Пытаюсь контролировать страх быть потрясенным

Врач отправил меня домой с нормальным пульсом, батареей анализов, которые нужно было назначить, чтобы убедиться, что с сердцем все в порядке, и с измученной душой. Так уж устроена жизнь. В одну секунду вы говорите о списке бестселлеров New York Times, а в следующую рискуете не дожить до завтра. Все происходит буквально так быстро.

Это дерьмо не вечно. Жизнь - это главный конкурент. Она не берет выходных, и ей все равно, заработали ли вы деньги или получили повышение на работе. Все, что это значит, - это то, что вы готовы к работе на минуту-другую. Каким бы крутым и успешным вы себя ни считали, поверьте мне, на повороте вслепую появится полуприцеп, готовый ударить вас по ебалу, когда вам будет чертовски комфортно.

Я знал это, но также думал, что мои сердечные проблемы остались в прошлом. Теперь я понимаю, насколько это было нелепо. Когда вы постоянно находитесь в напряжении, вы думаете, что наступит время, когда неровная дорога, изрытая выбоинами и усеянная сдутыми шинами, станет ровнее, но этого никогда не происходит. На самом деле, если вы идете по жизни, ожидая гладкой дороги, вы не будете готовы к тому, что однажды теплым и приятным вечером на свежеуложенном асфальте разверзнется выбоина, и вас отбросит в сторону. Именно в этом и заключается "Счастливого, мать его, Рождества". Это не имеет никакого отношения к празднику. Речь идет о неожиданных "подарках", которые приготовила жизнь, ожидая, когда вы наткнетесь на них.

По-другому можно сказать, что я потерял что-то важное в той комнате неотложной помощи. Когда рассвело, и я ехал домой, я чувствовал себя Самсоном, бегущим по лысине в колесе своего разума. Я больше не знал, кто я такой. Был ли я все еще дикарем или просто еще одной болтливой головой?

Кого-то это слово может отпугнуть, но для меня назвать кого-то "дикарем" - высший комплимент. Дикарь - это человек, который бросает вызов трудностям, у которого есть воля, которую невозможно укротить, и который, будучи сбитым с ног, всегда встает на ноги!

Если бы врачи сказали мне, что я должен прекратить бегать и усиленно тренироваться в спортзале, я бы все отменил. Я бы отменил все будущие выступления и свои каналы в социальных сетях. Я всегда был человеком действия и служения, и я знаю, что не смогу вдохновить людей, просто рассказывая о том, что я делал в прошлом. Перед тем как присоединиться к социальным сетям, я дал себе одно правило: если я не могу жить этим, я не буду говорить об этом. Перед тем как лечь спать той ночью, я решил, что если мое тело больше не будет сотрудничать, "Can't Hurt Me" станет моей лебединой песней, и я исчезну.

 

Эволюция № 2

Никогда не тратьте ничего впустую. Этот урок я впервые усвоил в Бразилии, штат Индиана, когда одноклассник принес мне подарок после уроков. В детстве у меня было не так много подарков, поэтому, когда он вручил мне этот, я был маленьким жаждущим ублюдком. Я хотел разорвать эту суку и посмотреть, что мне достанется. Первый громкий разрыв привлек внимание моего дедушки. Он просунул голову в комнату и осмотрел обстановку. "Успокойся", - сказал он. Затем он протянул мне ножницы. "Это хорошая оберточная бумага. Мы можем использовать ее повторно".

Многие из нас выросли с бабушками и дедушками, пережившими Великую депрессию, которые знали, что мы работаем с ограниченными ресурсами. Даже те, кто хорошо зарабатывал, не считали комфорт и изобилие чем-то само собой разумеющимся, и, наверное, это передалось мне. По сей день я ненавижу расточительство. Я съедаю все остатки, а когда у меня заканчивается тюбик зубной пасты, я не просто сворачиваю его, чтобы выдавить остатки, я разрезаю его и кладу в пакет Ziploc, пока не использую все до последней капли.

Все должно быть использовано. Особенно энергию переменчивых, потенциально разрушительных эмоций, таких как страх и ненависть. Вы должны научиться обращаться с ними, добывать их - и как только вы овладеете этим ремеслом, любая негативная эмоция или событие, которые вспыхивают в вашем мозгу или бросаются в вас, как граната, могут быть использованы в качестве топлива, чтобы сделать вас лучше. Но чтобы добиться этого, вы должны буквально прислушаться к себе.

В 2009 году я готовился к участию в трехтысячемильной велогонке под названием Race Across America, более известной как RAAM. Я все еще служил в армии, поэтому мне приходилось просыпаться очень рано, чтобы успеть проехать от пятидесяти до ста миль до работы. Мои тренировочные заезды по выходным составляли более двухсот миль - иногда я проезжал до пятисот миль - часто по узким обочинам оживленных автострад. Я делал все это, потому что дистанция RAAM пугала меня. Монотонность, связанная с необходимостью сидеть на велосипеде несколько дней подряд без сна, пугала меня до смерти. Гонка так глубоко засела в моей психике, что я плохо спал. Чтобы разрядить обстановку, я стал записывать каждую поездку на портативный диктофон. Я описывал все, что видел и чувствовал, в мельчайших подробностях.

В основном это был только я на мотоцикле, а мимо проносились машины, "Харлеи" и полуприцепы. Я чувствовал запах выхлопных газов, ощущал, как ветер бьет меня по голове, и пробовал на вкус песок открытой дороги. Когда я сворачивал на голубые дороги, я не видел ни одной машины на протяжении пятидесяти миль, но белая линия была всегда рядом. Неважно, была ли обочина широкой, тонкой или вообще отсутствовала, белая линия всегда была